JК
Проклятие королевы фей :: Медейрос Тереза
Страница: 119 из 346Тебе прекрасно известно, что одним нытьем довести мужчину из рода Гавенморов до кровопролития нельзя.
— Сэр Остин! Сэр Остин! Я хочу спросить, мы еще не приблизились к цели нашего путешествия? Скоро уже полдень, и я от голода только что не падаю в обморок.
При звуках этого пронзительного голоса улыбка Остина сменилась болезненной гримасой.
— Похоже, я напрасно был так категоричен…
Никогда в жизни Холли не чувствовала себя такой несчастной.
Гористая местность требовала от неопытной всадницы постоянного внимания и не позволяла расслабиться ни на минуту. Попытки найти более удобное положение в седле привели лишь к тому, что комок тряпья, переместившийся наверх, при каждом шаге лошади колотил девушку по спине. Она послушно подставляла лицо лучам солнца; теперь каждое дуновение ветерка огненными языками лизало ей щеки.
Обжорство привело к тому, что у нее стало пучить живот и ее потянуло ко сну. Однако еда не заглушила странную ноющую боль, терзая Холли всю дорогу.
Половину путешествия девушка провела в напряженном беспокойстве, ожидая, что из-за ближайшего холма вот-вот выскочит толпа кровожадных валлийцев, а другую половину — в еще более мрачных размышлениях: ведь Гавенмору ждать подкрепления неоткуда. Отец, не моргнув глазом, отдал ее нищему ничтожеству.
Никто не осмеливался заговорить с ней после того, как отец Натаниэль, ударив ослика по бокам, догнал ее.
— Замечательно придумано, дитя мое, — пробормотал он, размахивая длинными ногами, свешивающимися почти до земли.
— Сэр Остин! Сэр Остин! Я хочу спросить, мы еще не приблизились к цели нашего путешествия? Скоро уже полдень, и я от голода только что не падаю в обморок.
При звуках этого пронзительного голоса улыбка Остина сменилась болезненной гримасой.
— Похоже, я напрасно был так категоричен…
Никогда в жизни Холли не чувствовала себя такой несчастной.
Гористая местность требовала от неопытной всадницы постоянного внимания и не позволяла расслабиться ни на минуту. Попытки найти более удобное положение в седле привели лишь к тому, что комок тряпья, переместившийся наверх, при каждом шаге лошади колотил девушку по спине. Она послушно подставляла лицо лучам солнца; теперь каждое дуновение ветерка огненными языками лизало ей щеки.
Обжорство привело к тому, что у нее стало пучить живот и ее потянуло ко сну. Однако еда не заглушила странную ноющую боль, терзая Холли всю дорогу.
Половину путешествия девушка провела в напряженном беспокойстве, ожидая, что из-за ближайшего холма вот-вот выскочит толпа кровожадных валлийцев, а другую половину — в еще более мрачных размышлениях: ведь Гавенмору ждать подкрепления неоткуда. Отец, не моргнув глазом, отдал ее нищему ничтожеству.
Никто не осмеливался заговорить с ней после того, как отец Натаниэль, ударив ослика по бокам, догнал ее.
— Замечательно придумано, дитя мое, — пробормотал он, размахивая длинными ногами, свешивающимися почти до земли.