Портрет   ::   Пирс Йен

Меня интересует бешенство, которое эти новые люди вкладывают в свои работы; создаваемое ими может быть тошнотворным, неумелым, антитезой истинному искусству; они, возможно, шарлатаны и олухи. Кто знает? Но их ввинчивание в бешенство насилия в человеческих душах — это будто первый раскат грома в летний день. Они выплеснули свой эмоциональный охват на области, о которых мы и не помышляли. Ничего подобного в наших работах нет. Мы бросали вызов нашим старикам самыми разными способами, но наше понятие о насилии все еще оставалось героическим. Генерал Вольф, берущий Квебек, Наполеон, переходящий через Альпы. Ни крови, ни смертей, ни жестокости. Мы создавали этюды солнечного света на стенах соборов и считали это достаточно революционным. А знаете, возглавить этот путь мог и я.

Как бы то ни было, я решил не дожидаться своего заката. Не захотел быть сидячей мишенью. Я отступил, упаковал вещи, приехал сюда, отказался от «сэра», от некролога в «Таймс», от поминальной ретроспективы в Королевской академии. Я не хотел, чтобы другие уничтожили мою репутацию, а потому уничтожил ее сам. Во всяком случае, этого удовольствия я их лишил. Трусость, могли вы подумать в тот момент. Я предпочитаю считать это способностью не обольщаться. Какой солдат будет стоять и ждать рукопашной с противником, заметно превосходящим его силой? Лучше вовремя убраться подальше.

И выждать время. Мое отречение было тактическим, а не мистическим. Я не жажду кануть в ничто; я слишком высокого мнения о моем творчестве. Правда, ожидание было долгим, но моя прижизненная репутация меня не заботит. Даже обрети я гигантскую славу, я знал бы, что она скоро испарится.