JК
Путешественник :: Бенцони Жюльетта
Страница: 396 из 422Некоторые были слишком далеко, и музыка была не слышна, но из Ридовиля и Сен-Васт она доносилась вполне явственно…
Прижимая к груди простыню, которая вместе с длинными черными волосами была ее единственной одеждой, молодая женщина прислонилась спиной к загорелому торсу мужа, и он крепко обхватил ее руками, будто опасаясь, что она выпорхнет и улетит через кружевные перила балкона…
— Как красиво! — прошептала она. — Никогда раньше я не замечала, какое здесь чудное место!
Гийом не ответил. Он скользил губами по ее тонкому уху и нежной атласной шее. Оба были в изнеможении, насытились ласками и поцелуями, но чувствовали, как в них вновь рождалось желание. Агнес повернула голову, и губы их сомкнулись в поцелуе. Гийом сорвал простыню и увлек свою подругу в темноту спальни, едва смягченную золотистым светом ночника…
Забившись в кусты с наступлением ночи, Адель Амель еще глубже впилась ногтями в ладони. Едкие слезы ревности жгли ей глаза, но она была не в силах оторвать их от широко раскрытого окна, за которым она и раньше воображала самые чудесные наслаждения, пока слишком прекрасная пара не выставила ей напоказ свою страсть, с бесстыдством людей, не замечающих никого на свете. Со дня первой встречи с Гийомом, с того момента, как заложили первый камень дома На Семи Ветрах, Адель хотела этого мужчину и этот дом. Теперь она знала, что не отступит ни перед чем, лишь бы получить и то, и другое, что это будет трудно и, возможно, потребует много времени, но ненависть вооружит ее терпением…
А там, южнее, Габриэль с факелом в руке взирал на гору досок, которую его возлюбленная хозяйка уже не придет зажечь теперь, когда она счастлива. Он не ощущал обиды или ненависти, лишь душевную рану, которая наверняка никогда не заживет.
Прижимая к груди простыню, которая вместе с длинными черными волосами была ее единственной одеждой, молодая женщина прислонилась спиной к загорелому торсу мужа, и он крепко обхватил ее руками, будто опасаясь, что она выпорхнет и улетит через кружевные перила балкона…
— Как красиво! — прошептала она. — Никогда раньше я не замечала, какое здесь чудное место!
Гийом не ответил. Он скользил губами по ее тонкому уху и нежной атласной шее. Оба были в изнеможении, насытились ласками и поцелуями, но чувствовали, как в них вновь рождалось желание. Агнес повернула голову, и губы их сомкнулись в поцелуе. Гийом сорвал простыню и увлек свою подругу в темноту спальни, едва смягченную золотистым светом ночника…
Забившись в кусты с наступлением ночи, Адель Амель еще глубже впилась ногтями в ладони. Едкие слезы ревности жгли ей глаза, но она была не в силах оторвать их от широко раскрытого окна, за которым она и раньше воображала самые чудесные наслаждения, пока слишком прекрасная пара не выставила ей напоказ свою страсть, с бесстыдством людей, не замечающих никого на свете. Со дня первой встречи с Гийомом, с того момента, как заложили первый камень дома На Семи Ветрах, Адель хотела этого мужчину и этот дом. Теперь она знала, что не отступит ни перед чем, лишь бы получить и то, и другое, что это будет трудно и, возможно, потребует много времени, но ненависть вооружит ее терпением…
А там, южнее, Габриэль с факелом в руке взирал на гору досок, которую его возлюбленная хозяйка уже не придет зажечь теперь, когда она счастлива. Он не ощущал обиды или ненависти, лишь душевную рану, которая наверняка никогда не заживет.