JК
Путешественник :: Бенцони Жюльетта
Страница: 44 из 422Она поднялась и устремила свой прекрасные спокойные глаза на очередное воплощение блудного сына:
— Вы ужинали, Ришар? — Нет, но…
Взглянув на мужа, она принесла миску, приборы и салфетку и положила все на скатерть, там, где оставалось свободное место, слева от отца.
— Мы обо всем поговорим позже, как ты просил, — сказал он. — Садись и ешь! Ничего похожего, разумеется, на ужин у господина интенданта. Всего лишь вареные бобы, правда, с остатками печенки от гусей, подстреленных нашим другом Адамом.
Не поблагодарив Матильду и даже не взглянув на младшего брата, Ришар перешагнул через лавку, сел между Гийомом и отцом и принялся за еду с видом проголодавшегося мужчины — жадно заглатывая рагу и отламывая большие куски кукурузного хлеба. Ребенок наблюдал за тем, как он ест, с отвращением и строгостью. Наконец он не выдержал.
— Такое впечатление, что ты давно не ел! — заметил он.
— А ты как думал? — злобно бросил тот. — Там, в городе, едят еще меньше, чем мы…
— Но у господина интенданта…
— Не лез бы ты не в свои дела, щенок!
— Детям не полагается разговаривать за столом, маленький Гийом! — с упреком сказала Матильда, даже не предполагая, какая последует реакция.
Как и тогда на утесе, Гийом возмутился и, выпрямившись, сказал:
— Я не хочу больше, чтобы меня так называли! Это… это глупо!
Впервые за много дней отец рассмеялся, и это удивило ребенка, готового испытать на себе последствия гнева.
— Вы ужинали, Ришар? — Нет, но…
Взглянув на мужа, она принесла миску, приборы и салфетку и положила все на скатерть, там, где оставалось свободное место, слева от отца.
— Мы обо всем поговорим позже, как ты просил, — сказал он. — Садись и ешь! Ничего похожего, разумеется, на ужин у господина интенданта. Всего лишь вареные бобы, правда, с остатками печенки от гусей, подстреленных нашим другом Адамом.
Не поблагодарив Матильду и даже не взглянув на младшего брата, Ришар перешагнул через лавку, сел между Гийомом и отцом и принялся за еду с видом проголодавшегося мужчины — жадно заглатывая рагу и отламывая большие куски кукурузного хлеба. Ребенок наблюдал за тем, как он ест, с отвращением и строгостью. Наконец он не выдержал.
— Такое впечатление, что ты давно не ел! — заметил он.
— А ты как думал? — злобно бросил тот. — Там, в городе, едят еще меньше, чем мы…
— Но у господина интенданта…
— Не лез бы ты не в свои дела, щенок!
— Детям не полагается разговаривать за столом, маленький Гийом! — с упреком сказала Матильда, даже не предполагая, какая последует реакция.
Как и тогда на утесе, Гийом возмутился и, выпрямившись, сказал:
— Я не хочу больше, чтобы меня так называли! Это… это глупо!
Впервые за много дней отец рассмеялся, и это удивило ребенка, готового испытать на себе последствия гнева.