JК
Работа по распределению :: Шедогуб Зинаида
Страница: 12 из 60Нет сил ни плакать, ни кричать… Лежу неподвижно, слышу, как кровь струится по моему телу, и засыпаю. Просыпаюсь от стука. Это соседка Мотя колотит палкой в дверь и хрипло кричит:
– Верка! Чи угорела? Чи спышь? Не выйдешь – двери ломать буду…
Она, что-то бубня, куда-то уходит.
Как собака, у которой отбили зад, поползу по череню, осторожно спускаюсь на припечок, с него на ослон, потом на мазанный кизяками пол, подхожу к зеркалу: на меня глядят чужие, уже без девичьего невинного блеска глаза. В них обида, укор, горечь…
– Убийца, – твердят они, и я отвожу взгляд и вижу икону Божьей
Матери. Мария держит на руках сына и кротко глядит на меня. Её лицо излучает свет, доброту, любовь, и мне кажется, что она не осуждает, а жалеет меня, как сбившегося с пути человека.
– Прости, не наказывай, больше никогда не убью подобного себе…
– клянусь я перед иконой, – буду так же, как ты, прижимать сына, защищать и любить его.
Игорь зачем-то ищет меня, наверное, ничего не помнит, что было той ночью, но, желая жить беззаботно, боится завести от меня дитя. Я избегаю его: вдруг снова не выдержу и брошусь в любовный омут…
Поэтому пораньше ухожу с лекций, пропадаю в читзалах, почти не бываю в общежитии. После второй пары буквально сталкиваюсь с ним и бросаюсь от него так стремительно, что Игорь мчится за мной, хватает за руку и до боли сжимает её.
– Не узнаешь? – грубовато спрашивает он.
– Верка! Чи угорела? Чи спышь? Не выйдешь – двери ломать буду…
Она, что-то бубня, куда-то уходит.
Как собака, у которой отбили зад, поползу по череню, осторожно спускаюсь на припечок, с него на ослон, потом на мазанный кизяками пол, подхожу к зеркалу: на меня глядят чужие, уже без девичьего невинного блеска глаза. В них обида, укор, горечь…
– Убийца, – твердят они, и я отвожу взгляд и вижу икону Божьей
Матери. Мария держит на руках сына и кротко глядит на меня. Её лицо излучает свет, доброту, любовь, и мне кажется, что она не осуждает, а жалеет меня, как сбившегося с пути человека.
– Прости, не наказывай, больше никогда не убью подобного себе…
– клянусь я перед иконой, – буду так же, как ты, прижимать сына, защищать и любить его.
Игорь зачем-то ищет меня, наверное, ничего не помнит, что было той ночью, но, желая жить беззаботно, боится завести от меня дитя. Я избегаю его: вдруг снова не выдержу и брошусь в любовный омут…
Поэтому пораньше ухожу с лекций, пропадаю в читзалах, почти не бываю в общежитии. После второй пары буквально сталкиваюсь с ним и бросаюсь от него так стремительно, что Игорь мчится за мной, хватает за руку и до боли сжимает её.
– Не узнаешь? – грубовато спрашивает он.