JК
Работа по распределению :: Шедогуб Зинаида
Страница: 42 из 60– Может, поговорить с Галаевым, чтобы он пожалел жену, поддержал её, дал глоток воздуха… Но станет ли он слушать русскую?
Не знаю, что и сказать… Протягиваю руку, беру в ладони высохшие пальцы, ласково глажу их и шепчу:
– Я буду приходить к вам… Надо жить: у вас такие золотые дети…
Чувствую, как теплеет её взгляд: тяжело одной переносить беду, а несколько добрых слов могут спасти душу. А кто помог бы мне? Совсем запуталась… Чего ищу, не знаю… Часто копаюсь в прошлом… Порой становится страшно: что-то случилось со мной после встречи с Игорем: могу общаться с мужчинами, но только общаться: мысль о близости с кем-либо приводит меня в ужас… А я ведь так люблю детей! Не брать же их в детдоме! Сказать бы этой женщине, что она по-своему счастлива: сама любила и её любили, родила таких сыновей, так что утешать надо меня, да некому…
Отпускаю ладони Галаевой: пора идти. Опаздываю: надо замещать уроки…
– Почему вы работаете в Маринином классе? Где моя девочка? – испуганно спрашивает меня женщина, без разрешения заходя в класс.
– Вы Маринина мама? – догадываюсь я: те же огромные карие очи, тот же высокий лоб, толстая коса удавом сжала голову. Значит, коллега наврала: не было никакой аварии, а я, дура, работаю в две смены, замещаю в школе всех гуляк, не пишу отцу писем, валюсь с ног.
– А вы не лежали в больнице? – задаю почему-то этот бессмысленный вопрос, заранее зная на него ответ.
– Как видишь, жива и здорова… Да что же случилось с моей девочкой?
– Уехала лечить вас… – грустно шепчу я, вдруг вспомнив, что идёт урок, что нас слушают дети…
– Ребята! – приказываю я школьникам.
Не знаю, что и сказать… Протягиваю руку, беру в ладони высохшие пальцы, ласково глажу их и шепчу:
– Я буду приходить к вам… Надо жить: у вас такие золотые дети…
Чувствую, как теплеет её взгляд: тяжело одной переносить беду, а несколько добрых слов могут спасти душу. А кто помог бы мне? Совсем запуталась… Чего ищу, не знаю… Часто копаюсь в прошлом… Порой становится страшно: что-то случилось со мной после встречи с Игорем: могу общаться с мужчинами, но только общаться: мысль о близости с кем-либо приводит меня в ужас… А я ведь так люблю детей! Не брать же их в детдоме! Сказать бы этой женщине, что она по-своему счастлива: сама любила и её любили, родила таких сыновей, так что утешать надо меня, да некому…
Отпускаю ладони Галаевой: пора идти. Опаздываю: надо замещать уроки…
– Почему вы работаете в Маринином классе? Где моя девочка? – испуганно спрашивает меня женщина, без разрешения заходя в класс.
– Вы Маринина мама? – догадываюсь я: те же огромные карие очи, тот же высокий лоб, толстая коса удавом сжала голову. Значит, коллега наврала: не было никакой аварии, а я, дура, работаю в две смены, замещаю в школе всех гуляк, не пишу отцу писем, валюсь с ног.
– А вы не лежали в больнице? – задаю почему-то этот бессмысленный вопрос, заранее зная на него ответ.
– Как видишь, жива и здорова… Да что же случилось с моей девочкой?
– Уехала лечить вас… – грустно шепчу я, вдруг вспомнив, что идёт урок, что нас слушают дети…
– Ребята! – приказываю я школьникам.