JК
Расплата :: Малков Семен
Страница: 143 из 365Но я узнала все совсем недавно.
Постепенно глаза у Степана Алексеевича приняли осмысленное выражение. Он почувствовал, как все у него внутри похолодело, а потом кровь бросилась в голову. Казалось, навалившаяся на него тяжесть раздавит… но потом, к своему удивлению, он ощутил какую-то особую легкость во всем теле. Еще раз пристально взглянул на дочь, словно желая проникнуть в самую душу, веря ей и не веря. Но по горечи, застывшей у нее в глазах, понял со всей очевидностью, что услышал чистую правду.
После ухода Надежды Лидия Сергеевна долго еще сидела молча, приходя в себя от удара, нанесенного ей дочерью. Она чувствовала себя полностью опустошенной, морально уничтоженной. Жестокая правда, брошенная ей в лицо, заставила ее задуматься над своим никчемным существованием, особенно остро почувствовать, что она никому не нужна, даже собственной дочери. Никто ее не любит и не уважает! Так зачем ей такая жизнь?
Погоревав молча и без слез еще некоторое время, встала и пошла на кухню, прихватив початую бутылку коньяка, оставленную Олегом.
– Напьюсь!.. Может, полегчает, – прошептала она, наливая себе полную стопку.
Опрокидывала рюмку за рюмкой не закусывая, но успокоение не приходило – ей казалось, она нисколько не пьянеет.
«Как же Наденька так со мной обращается? – недоумевала она, и сердце ее обливалось кровью. – Я же всегда о ней заботилась, вырастила… Жила только мечтой о ее счастье! За что мне такая Божья кара?..
Постепенно глаза у Степана Алексеевича приняли осмысленное выражение. Он почувствовал, как все у него внутри похолодело, а потом кровь бросилась в голову. Казалось, навалившаяся на него тяжесть раздавит… но потом, к своему удивлению, он ощутил какую-то особую легкость во всем теле. Еще раз пристально взглянул на дочь, словно желая проникнуть в самую душу, веря ей и не веря. Но по горечи, застывшей у нее в глазах, понял со всей очевидностью, что услышал чистую правду.
После ухода Надежды Лидия Сергеевна долго еще сидела молча, приходя в себя от удара, нанесенного ей дочерью. Она чувствовала себя полностью опустошенной, морально уничтоженной. Жестокая правда, брошенная ей в лицо, заставила ее задуматься над своим никчемным существованием, особенно остро почувствовать, что она никому не нужна, даже собственной дочери. Никто ее не любит и не уважает! Так зачем ей такая жизнь?
Погоревав молча и без слез еще некоторое время, встала и пошла на кухню, прихватив початую бутылку коньяка, оставленную Олегом.
– Напьюсь!.. Может, полегчает, – прошептала она, наливая себе полную стопку.
Опрокидывала рюмку за рюмкой не закусывая, но успокоение не приходило – ей казалось, она нисколько не пьянеет.
«Как же Наденька так со мной обращается? – недоумевала она, и сердце ее обливалось кровью. – Я же всегда о ней заботилась, вырастила… Жила только мечтой о ее счастье! За что мне такая Божья кара?..