Римский карнавал   ::   Холт Виктория

Братья очень интересовались ею. Они стояли по обеим сторонам кроватки, стараясь заставить ее улыбнуться. Они даже ссорились из-за нее.

Ваноцца вместе со своими служанками смеялась, слушая перебранку мальчиков:

— Она МОЯ сестра!

— Нет, МОЯ!

Им объяснили, что она сестра обоих в равной степени.

Чезаре, сверкая глазами, ответил:

— Но она больше моя, чем Джованни. Она сильнее любит меня, чем Джованни.

На что няня сказала, что уж это будет решать сама Лукреция.

Джованни смотрел на брата полными ненависти глазами; он знал, почему Чезаре хочет, чтобы Лукреция сильнее любила его. Чезаре видел, что когда дядя Родриго приходил навестить их, большая часть сладостей доставалась Джованни; что всегда именно Джованни карабкался на колени к дяде и взлетал вверх в его сильных руках; его целовал и ласкал кардинал, прежде чем обратить внимание на Чезаре. Вот он и решил, что все остальные больше должны любить его, Чезаре. Мать любила его сильнее. Няни говорили, что он их любимец, да им ничего и не оставалось делать — если они станут говорить иначе, он каким-нибудь образом сумеет отомстить им; они знали, что лучше обидеть Джованни, чем Чезаре.

Лукреция, раз уж она могла отдать предпочтение одному из них, должна проявить его к Чезаре. Он твердо решил это. Вот почему он даже чаще и дольше стоял у кроватки сестры, вытянув руку, чтобы она обвила своими крохотными пальчиками его большой палец.

— Лукреция, — шептал он, — это Чезаре, твой брат.