JК
Римский карнавал :: Холт Виктория
Страница: 359 из 384Счастливая!
— Ты думаешь о том, что ты лишен возможности жениться, сын мой.
— О отец, — страстно сказал Чезаре, глаза его вспыхнули, — Шарлотта Арагонская, законная дочь короля, получившая образование при французском дворе, находится в брачном возрасте. Мне намекнули, что если я свободен, она могла бы стать моей женой.
Ненадолго воцарилось молчание. Эти минуты показались Чезаре самыми решающими в его жизни — он уловил, что папа попытается вернуть былую власть над сыном.
Наконец после долгого, как показалось Чезаре, молчания Александр заговорил:
— Такой брак будет очень выгодным, сын мой, — медленно сказал он.
В порыве благодарности Чезаре опустился перед отцом на колени. Он взял руки отца и принялся их страстно целовать.
С этим сыном я забуду все свои горести, думал Александр. Он достигнет такого величия, что в свое время я перестану сожалеть о потери его брата.
Жизнь в монастыре стала для Лукреции чередованием радости и страха. Они с Педро получали какое-то лихорадочное наслаждение, становившееся тем сильнее, чем чаще они вспоминали о том, что их отношения не могут длиться вечно. Они должны были ловить каждое мгновение счастья, беречь его, потому что любая их встреча могла оказаться последней.
Пантисилея наблюдала за их взаимоотношениями; она вместе с ними переживала их радости и печали; ее подушка часто делалась мокрой от слез, когда ночами она лежала без сна, пытаясь заглянуть в будущее.
— Ты думаешь о том, что ты лишен возможности жениться, сын мой.
— О отец, — страстно сказал Чезаре, глаза его вспыхнули, — Шарлотта Арагонская, законная дочь короля, получившая образование при французском дворе, находится в брачном возрасте. Мне намекнули, что если я свободен, она могла бы стать моей женой.
Ненадолго воцарилось молчание. Эти минуты показались Чезаре самыми решающими в его жизни — он уловил, что папа попытается вернуть былую власть над сыном.
Наконец после долгого, как показалось Чезаре, молчания Александр заговорил:
— Такой брак будет очень выгодным, сын мой, — медленно сказал он.
В порыве благодарности Чезаре опустился перед отцом на колени. Он взял руки отца и принялся их страстно целовать.
С этим сыном я забуду все свои горести, думал Александр. Он достигнет такого величия, что в свое время я перестану сожалеть о потери его брата.
Жизнь в монастыре стала для Лукреции чередованием радости и страха. Они с Педро получали какое-то лихорадочное наслаждение, становившееся тем сильнее, чем чаще они вспоминали о том, что их отношения не могут длиться вечно. Они должны были ловить каждое мгновение счастья, беречь его, потому что любая их встреча могла оказаться последней.
Пантисилея наблюдала за их взаимоотношениями; она вместе с ними переживала их радости и печали; ее подушка часто делалась мокрой от слез, когда ночами она лежала без сна, пытаясь заглянуть в будущее.