Страница:
40 из 83
И она слушала, кивая, а сама внимательно наблюдала, как шевелятся губы Игоря, как небрежным, привычным движением он подносит ко рту сигарету, делает долгий вдох, а потом какое-то время, словно размышляя о сказанном, держит дым в себе, выпуская его тонюсенькой струйкой.
Савин никогда не курил, она — тоже, поэтому в доме и была-то всего одна тяжелая хрустальная пепельница, которую доставали, когда приходили гости. Но в последнее время это происходило все реже, и вот снова пришлось. В пепельнице уже было несколько скомканных, докуренных почти до желтого фильтра окурков. И Катя смотрела на них, как на что-то новое, необычное, уж во всяком случае для себя. Будто эти окурки каким-то совершенно непонятным образом символизировали быстро назревающие изменения в ее жизни, о которых она вполне искренне боялась даже думать. Но ведь Игорь же говорит, что новый адвокат — не тот, которого настоятельно советовал ей взять Головкин, а совсем другой, тот, что будет сражаться за Николая как барс, — сможет сделать даже невозможное. И значит? А что — значит? Разве они Николая так просто отпустят? Нет, у них система, и, чтобы знать об этом, совсем не обязательно разбираться в сокровенных тайнах их службы. Но это будет означать, что как бы и чего бы кто ни говорил, чего бы ни доказывал, но доля вины за содеянное все равно за Николаем будет числиться. И они даже эту малую, может, совсем незначительную долю, дольку не оставят без наказания.
|< Пред. 38 39 40 41 42 След. >|