JК
Сердце ворона :: Хенли Вирджиния
Страница: 450 из 451 — Ведь Линк — замечательный человек, Роджер! Я не хотела бы причинять ему боль, но ведь ты — мой муж, Роджер, а я — твоя жена!
— Но ведь он богаче и знатнее меня!
— Боже, о чем ты говоришь, Роджер! Разве это имеет хоть какое-нибудь значение?! Ты — избранник моего сердца, ты — отец моего сына, ты — моя любовь! — И она приникла к его губам в нежном поцелуе.
— Боже мой, женщина! После такого поцелуя мне не остается ничего другого, кроме как выскочить из лохани и овладеть тобой прямо здесь, на полу!
Розанна засмеялась.
— В одном я могу быть уверена: уж сегодня-то ты для меня не опасен!
— Что-о-о?! — взревел Роджер. — А ну-ка помоги мне выбраться отсюда, и ты убедишься, что я всегда, всегда смогу заставить тебя трепетать от страсти. Я не успокоюсь, пока не освобожу твою душу и твое тело от воспоминаний о Линкольне!
— Роджер! — с упреком воскликнула Розанна. Слова Роджера смутили ее, и она внезапно зарделась, словно юная невеста перед своей первой брачной ночью.
Она помогла ему вылезти из лохани и насухо вытерла его могучее тело. Она чувствовала, что душу ее снова переполнила радость жизни, ей хотелось смеяться и плакать, хотелось сжать Роджера в объятиях и никогда не отпускать от себя.
«Господи! — взмолилась она про себя, — не отнимай его у меня! Я не смогу жить без него!»
Они вошли в свою спальню, и, притянув Розанну к себе на ложе, Роджер прошептал ей на ухо:
— А ты помнишь нашу первую ночь любви? Помнишь, как я растопил лед твоего отчуждения своими поцелуями?
И он снова принялся целовать ее мягко и нежно, нетерпеливо и страстно, короткими и долгими, едва ощутимыми и неистовыми поцелуями, пока она не раскрылась ему навстречу, пока их тела не соединились в упоительном объятии.
— Но ведь он богаче и знатнее меня!
— Боже, о чем ты говоришь, Роджер! Разве это имеет хоть какое-нибудь значение?! Ты — избранник моего сердца, ты — отец моего сына, ты — моя любовь! — И она приникла к его губам в нежном поцелуе.
— Боже мой, женщина! После такого поцелуя мне не остается ничего другого, кроме как выскочить из лохани и овладеть тобой прямо здесь, на полу!
Розанна засмеялась.
— В одном я могу быть уверена: уж сегодня-то ты для меня не опасен!
— Что-о-о?! — взревел Роджер. — А ну-ка помоги мне выбраться отсюда, и ты убедишься, что я всегда, всегда смогу заставить тебя трепетать от страсти. Я не успокоюсь, пока не освобожу твою душу и твое тело от воспоминаний о Линкольне!
— Роджер! — с упреком воскликнула Розанна. Слова Роджера смутили ее, и она внезапно зарделась, словно юная невеста перед своей первой брачной ночью.
Она помогла ему вылезти из лохани и насухо вытерла его могучее тело. Она чувствовала, что душу ее снова переполнила радость жизни, ей хотелось смеяться и плакать, хотелось сжать Роджера в объятиях и никогда не отпускать от себя.
«Господи! — взмолилась она про себя, — не отнимай его у меня! Я не смогу жить без него!»
Они вошли в свою спальню, и, притянув Розанну к себе на ложе, Роджер прошептал ей на ухо:
— А ты помнишь нашу первую ночь любви? Помнишь, как я растопил лед твоего отчуждения своими поцелуями?
И он снова принялся целовать ее мягко и нежно, нетерпеливо и страстно, короткими и долгими, едва ощутимыми и неистовыми поцелуями, пока она не раскрылась ему навстречу, пока их тела не соединились в упоительном объятии.