JК
Серебряная луна :: Крамер Элли
Страница: 138 из 164Хочешь – дыхну…
– Ну да, конечно! Да от тебя же несет, как от майского костра! Нечего сказать, отличный способ скрывать свои грешки! Покурил – сожги чего-нибудь, вот никто и не учует…
Дотти неожиданно прыснула, и это спасло Харли Уиллингтона, потому что Гортензия немедленно переключилась на новый объект.
– А что это такого смешного сказала я, Дороти Хоул, а?! И есть ли что-то смешное в сегодняшнем вечере?
– Да я просто…
– О да! Ты проста как правда, это точно.
Смеяться над несчастным погорельцем! Над одиноким стариком, чья мирная старость обречена на жизнь под открытым небом…
– Горти, ну это ты уж хватила.
– Помолчи, Харли! Еще не догорели стены старого дома, Дороти Хоул, а некоторые уже беспечно смеются. Им невдомек, что чувствуем мы, одинокие старики, вырванные из привычного мира наших жилищ…
Дотти чуть не плакала, Ник внимал, приоткрыв рот, Харли осторожно слезал с носилок.
Гортензии явно понравились нарисованные ею самой образы, потому что в голосе ее появились надрывные нотки профессиональной поэтессы, читающей собственные стихи о несчастной любви.
– … Им, бессердечным юнцам, не понять, что чувствует старый человек, которому на склоне лет некуда преклонить голову. Как может страдать тот, на чьих глазах погибло дело всей его жизни… Неужели ни одна не уцелела?
Этот вопрос Гортензия задала в той же тональности, поэтому слушатели ошеломленно посмотрели на нее, не произнеся ни слова.
– Ну да, конечно! Да от тебя же несет, как от майского костра! Нечего сказать, отличный способ скрывать свои грешки! Покурил – сожги чего-нибудь, вот никто и не учует…
Дотти неожиданно прыснула, и это спасло Харли Уиллингтона, потому что Гортензия немедленно переключилась на новый объект.
– А что это такого смешного сказала я, Дороти Хоул, а?! И есть ли что-то смешное в сегодняшнем вечере?
– Да я просто…
– О да! Ты проста как правда, это точно.
Смеяться над несчастным погорельцем! Над одиноким стариком, чья мирная старость обречена на жизнь под открытым небом…
– Горти, ну это ты уж хватила.
– Помолчи, Харли! Еще не догорели стены старого дома, Дороти Хоул, а некоторые уже беспечно смеются. Им невдомек, что чувствуем мы, одинокие старики, вырванные из привычного мира наших жилищ…
Дотти чуть не плакала, Ник внимал, приоткрыв рот, Харли осторожно слезал с носилок.
Гортензии явно понравились нарисованные ею самой образы, потому что в голосе ее появились надрывные нотки профессиональной поэтессы, читающей собственные стихи о несчастной любви.
– … Им, бессердечным юнцам, не понять, что чувствует старый человек, которому на склоне лет некуда преклонить голову. Как может страдать тот, на чьих глазах погибло дело всей его жизни… Неужели ни одна не уцелела?
Этот вопрос Гортензия задала в той же тональности, поэтому слушатели ошеломленно посмотрели на нее, не произнеся ни слова.