JК
Серебряные ночи :: Фэйзер Джейн
Страница: 11 из 480Славным апрельским утром граф Адам Данилевский покинул свое родовое поместье, которое располагалось на просторах бывшей Польши до первого раздела этой страны — группового изнасилования, как говорили, Австрией, Россией и Пруссией двенадцать лет назад. Эта земля теперь называлась Белой Русью. Ее жители, более не подданные Польши, попали под иго Российской империи.
Он направлялся в имение Голицыных, неподалеку от Киева. На всем пути от Санкт-Петербурга его сопровождал отряд из двенадцати солдат. Никто не смел нарушить задумчивого состояния полковника. Каменное лицо, твердый взгляд серых глаз, прямая спина, гордо расправленные плечи предупреждали об этом лучше всяких слов.
Посещение родового поместья всегда действовало на него угнетающе: каждый раз оно напоминало ему об утрате своей национальности, об унижении, которое претерпела его гордая страна. После позорного раздела его, шестнадцатилетнего мальчишку, вместе с другими отпрысками наиболее знатных польских фамилий увезли в Петербург. Там он продолжил образование, но уже на российский манер, зачисленный корнетом престижного гвардейского Преображенского полка. Все они были встречены с почестями, подобающими молодым людям из знатных фамилий, но тем не менее оставались заложниками благонравного поведения своей опозоренной родины. Двенадцать лет российского владычества сделали свое дело. Адам уже порой не мог ответить и себе, кем он больше себя чувствует — поляком или русским.
Он направлялся в имение Голицыных, неподалеку от Киева. На всем пути от Санкт-Петербурга его сопровождал отряд из двенадцати солдат. Никто не смел нарушить задумчивого состояния полковника. Каменное лицо, твердый взгляд серых глаз, прямая спина, гордо расправленные плечи предупреждали об этом лучше всяких слов.
Посещение родового поместья всегда действовало на него угнетающе: каждый раз оно напоминало ему об утрате своей национальности, об унижении, которое претерпела его гордая страна. После позорного раздела его, шестнадцатилетнего мальчишку, вместе с другими отпрысками наиболее знатных польских фамилий увезли в Петербург. Там он продолжил образование, но уже на российский манер, зачисленный корнетом престижного гвардейского Преображенского полка. Все они были встречены с почестями, подобающими молодым людям из знатных фамилий, но тем не менее оставались заложниками благонравного поведения своей опозоренной родины. Двенадцать лет российского владычества сделали свое дело. Адам уже порой не мог ответить и себе, кем он больше себя чувствует — поляком или русским.