Шаг до страсти   ::   Энтони Эвелин

Но никогда не видел причины и никогда не хотел отдать предпочтение иному образу жизни. Он был русским человеком, он чувствовал и думал как русский и вел себя как русский. У него никогда не появлялось желания покинуть свой дом, ему не хотелось этого и сейчас. Но в такой же мере ему не хотелось пока умирать в своем доме.

Словом «предатель» люди пользуются слишком вольно, так называют обычно тех, кто думает иначе, чем другие. Люди, с которыми он работал, употребят это слово применительно к нему, если ему удастся спастись. Возможно, временами он сам будет называть себя этим словом. Только дурак может утверждать, что добровольные изгнанники не испытывают приступов ностальгии, не знают мук разочарования. Но Свердлов хорошо знал, как работает государственная машина на его родине. За подозрением следует приговор, как ночь следует за днем. Государство заняло место Бога и, присвоив себе божественность, объявило себя всемогущим. Подобно Богу, оно стало непогрешимым. Свердлов шел по сверкающей огнями улице в толпе американцев, расходившихся по домам после вечернего сеанса кино или из ресторана, и думал о перспективе прожить оставшуюся жизнь в изгнании. И не только в изгнании, но еще и скрываясь.

Вымышленное имя, несколько переездов на новое место, месяцы жизни под охраной, пока не будет сочтено, что пыль улеглась и можно где-нибудь обосноваться постоянно при самом минимальном прикрытии. Но и тогда никакой определенности.