Последний дон   ::   Пьюзо Марио

Гронвельт съел только одно слоеное пирожное, а Кросс в придачу к кофе выпил еще бокал апельсинового сока.

– И вот еще что, – добавил Гронвельт. – Ни за что не предоставляй виллу человеку, не проигравшему хотя бы миллион. Никогда не забывай об этом. Наши виллы – легенда. Они очень важны.

Кросс снова похлопал Гронвельта по руке, задержав ладонь поверх стариковских пальцев. Его привязанность к старику была совершенно искренней. В каком-то смысле он любил Гронвельта даже сильнее, чем отца.

– Не волнуйтесь, виллы священны, – заверил Кросс. – Что-нибудь еще?

Катаракты, покрывшие глаза Гронвельта, пригасили их былой пламень.

– Будь осторожен. Будь всегда очень осторожен.

– Непременно. – Желая отвлечь старика от мыслей о скорой смерти, Кросс поинтересовался: – Когда вы расскажете мне о великой Войне с Сантадио? Ведь вы тогда работали с ними. А со мной никто не хочет говорить об этом.

Гронвельт вздохнул – едва слышно, по-стариковски, почти бесстрастно.

– Я знаю, мое время на исходе, но тоже не могу говорить с тобой на эту тему. Спроси лучше своего отца.

– Я спрашивал Пиппи, но он тоже молчит.

– Что прошло, то прошло, – философски заметил Гронвельт. – Никогда не оглядывайся. Ни ради поиска оправданий, ни ради воспоминаний о времени, когда ты был счастлив. Мир не переделаешь, да и себя тоже.

Когда они вернулись в пентхауз, сиделка выкупала Гронвельта, а затем измерила ему пульс и давление.