Сэйдж   ::   Хесс Нора

Он ненавидел это слово и начинал уже думать, что, пожалуй, его бабка и двоюродный брат были правы. Казалось, в мире белых людей, и вправду, для него нет места. Он решил проехать немного дальше, поискать еще, может, и найдется дом, где его признают своим и примут.

Продолжая вспоминать, Джим горько усмехнулся. Ему тогда не понадобилось и часу, чтобы доехать верхом до одного городка в Иллинойсе и убедиться, что он принял неверное решение. Мужчины на него смотрели с подозрением, а женщины презрительно и с пренебрежением. От него ожидали, что он будет сходить с деревянной мостовой и уступать белым дорогу, даже если на улице грязь по колено.

Упрямство и гордость удерживали его среди тех, кто судил о нем, как о полукровке, кто вышвыривал его из ресторанов и таверн, кто не хотел сдавать ему комнаты или хотя бы жалкий угол, который он мог бы назвать своим домом.

У него уже почти кончились деньги, когда судьбе было угодно столкнуть его со стариком, владевшим платной конюшней. В обмен на охапку сена, одеяло и доллар в день Джим должен был присматривать за лошадьми и чистить их стойла.

Тот же самый старик однажды предложил Джиму обрезать волосы, которые у него были на индейский манер заплетены в две косы. «С короткими волосами и такими голубыми глазами, как твои, тебя будут лучше принимать, Латур, — сказал он Джиму. — И, может, тебе надо скинуть свои штаны из оленьей кожи и одеть рубашку, жилет, ну, и все такое, как у белых людей».