Последний самурай   ::   Воронин Андрей

Он быстро расстегнул чехол, снялколпачок с объектива и, направив камеру на старшего лейтенанта, дважды щелкнул затвором. У него не было никакой уверенности в том, что кадры получатся, да это ему и не требовалось: психологический эффект был важнее.

Эффект превзошел все ожидания. Старший лейтенант шарахнулся, словно в него дважды выпалили из полевой гаубицы, и сделал запоздалую попытку спрятаться за собственной растопыренной ладонью. Когда он понял, что опоздал с мерами самозащиты, его физиономия позеленела от злости, и он, раздувая ноздри, бросился к Илариону.

– Вашу камеру, пожалуйста, – сказал он, делая безуспешную попытку казаться вежливым. Это ему не удалось: слова были правильные, но вот голос дрожал и срывался от с трудом подавляемого праведного гнева.

– Пожалуйста, – Сказал Иларион, улыбаясь ему в лицо самой оскорбительной из своих улыбок. – Только сначала объясните, на каком основании. Если это обыск, у вас должен быть ордер. А если ограбление, вам придется достать свой пистолет и попробовать отнять камеру силой. Но имейте в виду, что тогда я вас просто искалечу – в целях самозащиты, разумеется.

Как и ожидал Иларион, сочетание насмешки с угрозой не охладило пыл старшего лейтенанта, а, наоборот, подхлестнуло его. Его необходимо было как следует завести, чтобы потом, когда придет время, он побольнее треснулся своим каменным лбом о несокрушимый монолит простенькой истины: милицейские погоны не всегда служат символом вседозволенности.