JК
Сладостная горечь :: Робинс Дениз
Страница: 12 из 200Единственное украшение – присланные Майком розовые орхидеи – она прикрепила к поясу.
Майк, быстро оглядев ее и не прибегая по обыкновению к шуткам, произнес хриплым голосом:
– Господи, ты красивая женщина, Венеция… тебе никто в подметки не годится!
Она величественно склонила голову, принимая его комплимент, и сделала это так естественно, что он не мог не восхититься.
– Но у других есть то, чем я не обладаю, – заметила она с улыбкой.
– Что же?
– Молодость, – сказала она без зависти, преподнося это, как неоспоримый факт.
Но ей было приятно, что он назвал ее красивой. Утром в салоне «Бары» на Бонд-стрит ее уговорили добавить больше синевы в краску для волос, от чего они только выиграли, приобретая дымчатый цвет с бледно-золотистым оттенком. Она всегда зачесывала свои длинные прямые волосы назад, собирая их в локоны на шее.
– Когда мы должны быть на шоу? – спросила она Майка, бросая голубое норковое боа на стул и вынимая сигарету.
В этот момент Майк двумя шагами пересек комнату, взял ее за руки и, глядя серьезно (таким она его еще никогда не видела), произнес:
– Ты меня сводишь с ума, Венеция… я больше не могу…
На миг она замерла, потом удивленно подняла на него глаза:
– Майк… о чем ты?
– Ты должна знать, что я страшно люблю тебя, – прошептал он.
По тому, как замерло сердце и начали дрожать колени она поняла, что совсем небезразлична к его страсти… наоборот.
Майк, быстро оглядев ее и не прибегая по обыкновению к шуткам, произнес хриплым голосом:
– Господи, ты красивая женщина, Венеция… тебе никто в подметки не годится!
Она величественно склонила голову, принимая его комплимент, и сделала это так естественно, что он не мог не восхититься.
– Но у других есть то, чем я не обладаю, – заметила она с улыбкой.
– Что же?
– Молодость, – сказала она без зависти, преподнося это, как неоспоримый факт.
Но ей было приятно, что он назвал ее красивой. Утром в салоне «Бары» на Бонд-стрит ее уговорили добавить больше синевы в краску для волос, от чего они только выиграли, приобретая дымчатый цвет с бледно-золотистым оттенком. Она всегда зачесывала свои длинные прямые волосы назад, собирая их в локоны на шее.
– Когда мы должны быть на шоу? – спросила она Майка, бросая голубое норковое боа на стул и вынимая сигарету.
В этот момент Майк двумя шагами пересек комнату, взял ее за руки и, глядя серьезно (таким она его еще никогда не видела), произнес:
– Ты меня сводишь с ума, Венеция… я больше не могу…
На миг она замерла, потом удивленно подняла на него глаза:
– Майк… о чем ты?
– Ты должна знать, что я страшно люблю тебя, – прошептал он.
По тому, как замерло сердце и начали дрожать колени она поняла, что совсем небезразлична к его страсти… наоборот.