Сладостная горечь   ::   Робинс Дениз

Какого черта она протрепалась старухе?

Он облегченно перевел дух, когда Мейбл по собственной инициативе выдала важную информацию:

– Бабушка просила меня помалкивать, она сказала, что я ничего не должна говорить маме.

У Майка заблестели глаза. Хитрая старая кляча, подумал он. Впрочем очень благородно с ее стороны.

– Совершенно верно… твоя бабушка абсолютно права, – горячо произнес он. – Тут и говорить не о чем. Бедняжка Джикс попала в переплет, и я пытался ее утешить. Вот и все.

Мейбл опустила глаза и принялась нервно теребить волосы. Снизу послышались голоса и смех. За окном, на аллее, взревели моторы. Затем внизу, у лестницы, послышался голос Венеции:

– Майк! Майк дорогой?

Майк положил руку на плечо девочки. Она резко отстранилась. Маленькая ханжа! Ничего, скоро тебя кто-нибудь научит уму-разуму! Честное слово, надо было дважды подумать, прежде чем жениться на Венеции. Хорошо, конечно, иметь красивую и богатую жену… Но откуда было ему знать, что придется вести это унизительное существование из-за того, что ее дочь станет совать нос не в свои дела?

– Мне надо бежать, – быстро произнес он, – но сначала обещай мне, что и словом не обмолвишься матери. Она… она может не так понять в отличие от твоей бабушки.

Мейбл взглянула на него. Большие серьезные глаза, распухшие от слез, не вызвали в нем ни жалости, ни сочувствия. Ему было в высшей степени наплевать на ее душевное состояние. Он улыбнулся и снова потрепал девочку по плечу.

– Маме ни гу-гу!.