JК
Сладостная горечь :: Робинс Дениз
Страница: 160 из 200Тем не менее, ты опять начал встречаться с Джикс, едва мы переехали сюда. Майк, как можно?
Он встал и начал расхаживать по комнате из угла в угол, засунув руки в карманы и выставив вперед подбородок.
Угрызения совести больше не мучили Майка; они оказались погребенными под тяжестью его собственных чувств. Чтобы как-то выпутаться из тяжелой ситуации, он изменил тактику:
– Ну и что из того, что я встречался с ней? Поцелуй в лесу или в саду не означает супружеской измены, моя дорогая, что бы там не воображала твоя дочь.
Венеция посмотрела на него. Ее щеки опять покраснели.
– Мейбл не понимает значения слов «супружеская измена». Но я заставила ее рассказать мне, что она в тот день видела в лесу, и этого вполне достаточно…
– Допустим, что так и было! Повторяю тебе, я перепил. Разве нельзя простить пьяному и забыть обо всем, что было?
– Можно, но ты не был пьян, когда прошлым летом отправился кататься верхом.
– Даже то, что мы лежали за земле, ничего не означает, а ты ведешь себя так, словно я тебе изменял.
– А разве нет?
Нагло глядя ей прямо в глаза, он произнес:
– Нет!
Воцарилось напряженное молчание. Сердце у Венеции учащенно забилось: она понимала, что это ложь.
– Уверяю тебя, это было не больше, чем баловство, – продолжал он невозмутимо.
Ее губы скривились в презрительной усмешке.
– У тебя странное представление о… баловстве.
Он встал и начал расхаживать по комнате из угла в угол, засунув руки в карманы и выставив вперед подбородок.
Угрызения совести больше не мучили Майка; они оказались погребенными под тяжестью его собственных чувств. Чтобы как-то выпутаться из тяжелой ситуации, он изменил тактику:
– Ну и что из того, что я встречался с ней? Поцелуй в лесу или в саду не означает супружеской измены, моя дорогая, что бы там не воображала твоя дочь.
Венеция посмотрела на него. Ее щеки опять покраснели.
– Мейбл не понимает значения слов «супружеская измена». Но я заставила ее рассказать мне, что она в тот день видела в лесу, и этого вполне достаточно…
– Допустим, что так и было! Повторяю тебе, я перепил. Разве нельзя простить пьяному и забыть обо всем, что было?
– Можно, но ты не был пьян, когда прошлым летом отправился кататься верхом.
– Даже то, что мы лежали за земле, ничего не означает, а ты ведешь себя так, словно я тебе изменял.
– А разве нет?
Нагло глядя ей прямо в глаза, он произнес:
– Нет!
Воцарилось напряженное молчание. Сердце у Венеции учащенно забилось: она понимала, что это ложь.
– Уверяю тебя, это было не больше, чем баловство, – продолжал он невозмутимо.
Ее губы скривились в презрительной усмешке.
– У тебя странное представление о… баловстве.