JК
Сладостная горечь :: Робинс Дениз
Страница: 186 из 200Может быть, я была слишком чопорной и самоуверенной и слишком старалась сделать из него такого человека, какого мне хотелось. Я не понимала, что делала, но все же делала, а так женщина никогда не должна поступать…»
Неожиданно для себя Венеция вытащила из сумочки, оставленной на диване, письмо. На конверте была наклеена американская марка.
– Мама, – сказала она. – Я не часто показываю другим письма Германа Вайсманна, но хочу, чтобы вы это прочли. Начните со второй страницы. В следующем месяце он возвращается в Лондон. Я хотела бы получить от него совет. Джефри ценил его мнение. Я не рассказала ему обо всем, что произошло – я не могла. Я написала ему очень сдержанно, чтобы только дать понять.
Леди Селлингэм взяла письмо и начала читать указанную страницу, исписанную тонким наклонным почерком.
«Мне ли не знать горечь человеческих страданий и муки потерь? Я тоже испытал это, когда лишился моей любимой Наоми и маленького сына. Когда умер мой дорогой Джефри, и мы с Вами были соединены общим горем, я помогал Вам, но теперь мне трудно сделать это. Эта новая беда не из тех, что облагораживают и духовно преображают людей. Потерять любимого человека, как вы потеряли Джефри, – одно; потерять его так, как Вы потеряли Майка, – совсем другое. Больше всего страдает Ваша гордость. У Вас отняли веру, что само по себе – трагедия. Бедная моя Венеция! Ваше счастье было недолговечным.
Неожиданно для себя Венеция вытащила из сумочки, оставленной на диване, письмо. На конверте была наклеена американская марка.
– Мама, – сказала она. – Я не часто показываю другим письма Германа Вайсманна, но хочу, чтобы вы это прочли. Начните со второй страницы. В следующем месяце он возвращается в Лондон. Я хотела бы получить от него совет. Джефри ценил его мнение. Я не рассказала ему обо всем, что произошло – я не могла. Я написала ему очень сдержанно, чтобы только дать понять.
Леди Селлингэм взяла письмо и начала читать указанную страницу, исписанную тонким наклонным почерком.
«Мне ли не знать горечь человеческих страданий и муки потерь? Я тоже испытал это, когда лишился моей любимой Наоми и маленького сына. Когда умер мой дорогой Джефри, и мы с Вами были соединены общим горем, я помогал Вам, но теперь мне трудно сделать это. Эта новая беда не из тех, что облагораживают и духовно преображают людей. Потерять любимого человека, как вы потеряли Джефри, – одно; потерять его так, как Вы потеряли Майка, – совсем другое. Больше всего страдает Ваша гордость. У Вас отняли веру, что само по себе – трагедия. Бедная моя Венеция! Ваше счастье было недолговечным.