Сладостная горечь   ::   Робинс Дениз

Джефри любил подсмеиваться над этой шляпой, но запретил матери выбрасывать ее. Это фамильная ценность, говорил он.

Сегодня от вида этой шляпы, украшенной гроздьями вишни, у Венеции защемило сердце. Она поцеловала леди Селлингэм.

Пожилая женщина искренне обрадовалась ее приезду, бросила совок и плетеную корзинку на землю, вытерла руки платком и сказала:

– Входи, дорогая. Давай выпьем хереса и выкурим по сигаретке.

Если у нее и были недостатки, то от одного она никак не могла избавиться: не могла бросить курить.

Они вошли в уютную общую комнату, где было прохладно. Жалюзи были опущены, чтобы жаркие лучи солнца не могли повредить ценный обюссонский ковер.

Этот небольшой старинный дом в Ричмонде выглядел привлекательно не только снаружи, но и изнутри.

В гостиной висело только три фотографии, выполненные с большим вкусом. Венеция с Джефри в двойной рамке и Мейбл.

Леди Селлингэм не касалась обручения Венеции, пока не разлила херес, не закурила и не уселась рядом с ней на диване.

Венеция заговорила первой:

– Дорогая ма… скажите, что вы думаете о моем решений?

– Ты имеешь в виду свое обручение, дорогая?

– Да.

– Как тебе сказать… как я уже тебе сказала по телефону, оно меня немного шокировало, но я от всей души поздравляю тебя. Я знаю, что Джефри хотел, чтобы ты нашла свою любовь и счастье заново, и я разделяю его мнение.

– Спасибо, – сказала Венеция, дотрагиваясь ладонью до руки леди Селлингэм, сухой и жилистой.