Последний суд   ::   Пирс Йен

Как только стало ясно, что эта война грозит нам полным разорением, мы начали готовиться к отъезду. Жюль, несмотря на некоторую ограниченность взглядов, оказался проницателен и предвидел все, что потом случилось. Он сразу сказал, что у французов кишка тонка обороняться, и понял, что новая власть не станет церемониться даже с такими богатыми и влиятельными людьми, как он. Он все подготовил, и мы переехали бы в Испанию, если бы у меня не начались роды.

Роды были очень тяжелыми, несколько недель я пролежала в больнице, прикованная к постели, в ужасных условиях. Большая часть медперсонала покинула Париж, а раненые все прибывали и прибывали. Не хватало врачей, сестер, больничных коек и лекарств. Я не могла двигаться, а Артур родился таким слабеньким, что я удивляюсь, как он выжил. Жюль остался в Париже из-за меня, и к тому времени, когда я выписалась, уезжать было уже поздно: никто не мог покинуть страну без специального разрешения, а таким людям, как мой муж, разрешения не давали.

Постепенно жизнь снова вошла в свое русло — конечно, это была уже другая жизнь, но по крайней мере она была понятна и относительно приемлема. Жюль целыми днями пропадал на своих фабриках, а я опять вернулась к своей дружбе со студентами. Однажды мы долго сидели и разговаривали и решили, что нужно как-то бороться с фашистским режимом. Армия и правительство предали свой народ, и выходило, что, кроме нас, постоять за честь французской нации было некому.

Надо сказать, наши чувства разделяли немногие.