JК
Страсти по Анне :: Данович Дина
Страница: 168 из 216Да и не будет Степан его называть батюшкой!
Господи! Тревога разлилась медленно по сердцу. Что происходит? Я скинула одеяло, дрожащими руками почти на ощупь взяла мамину шаль. Что я волнуюсь? Глупо!.. Ах, пеньюар… Чуть было в сорочке не вышла.
Кружева пеньюара скользнули по щиколоткам, шаль укутала меня от плеч до колен. Темно. Я шла по темному дому, натыкаясь на кресла. Сердце билось у горла. Было такое ощущение, будто я одна в заснеженном, темном доме. Голоса Степана не было слышно. Может, мне померещилось? Страх холодной рукой провел мне по спине. И тут снова голос Степана:
— Батюшка!
Посреди гостиной стоял Степан, дверь на крыльцо была распахнута.
— Анна Николаевна, батюшка наш приехал, — улыбнулся сквозь слезы мне он.
— Ты в своем уме? — строго спросила я его. — Почему дверь открыта?
— Так батюшка наш, — растерялся старик. Отец умер пять лет назад. Пять лет!
— Степан…
— Батюшка наш, — забормотал он, — Николай Николаевич!..
— Кто? — повернулась я.
Он смотрел на меня укоризненно.
— Николка?! Он тут? Где?
— В конюшню пошли.
— Ах, Степан, прости! Я думала…
И я побежала к брату. Господи, Господи, чудны дела Твои! Николка! Мой милый Николка! Что ж ты меня не разбудил раньше? Я бежала, пока не забарахталась в сильных руках.
— Анненька!
— Николка! — И я поняла, что слезы сами льются из глаз. — Живой! Господи!
И мы замерли друг против друга, не в силах говорить, только что-то искали в глазах.
Господи! Тревога разлилась медленно по сердцу. Что происходит? Я скинула одеяло, дрожащими руками почти на ощупь взяла мамину шаль. Что я волнуюсь? Глупо!.. Ах, пеньюар… Чуть было в сорочке не вышла.
Кружева пеньюара скользнули по щиколоткам, шаль укутала меня от плеч до колен. Темно. Я шла по темному дому, натыкаясь на кресла. Сердце билось у горла. Было такое ощущение, будто я одна в заснеженном, темном доме. Голоса Степана не было слышно. Может, мне померещилось? Страх холодной рукой провел мне по спине. И тут снова голос Степана:
— Батюшка!
Посреди гостиной стоял Степан, дверь на крыльцо была распахнута.
— Анна Николаевна, батюшка наш приехал, — улыбнулся сквозь слезы мне он.
— Ты в своем уме? — строго спросила я его. — Почему дверь открыта?
— Так батюшка наш, — растерялся старик. Отец умер пять лет назад. Пять лет!
— Степан…
— Батюшка наш, — забормотал он, — Николай Николаевич!..
— Кто? — повернулась я.
Он смотрел на меня укоризненно.
— Николка?! Он тут? Где?
— В конюшню пошли.
— Ах, Степан, прости! Я думала…
И я побежала к брату. Господи, Господи, чудны дела Твои! Николка! Мой милый Николка! Что ж ты меня не разбудил раньше? Я бежала, пока не забарахталась в сильных руках.
— Анненька!
— Николка! — И я поняла, что слезы сами льются из глаз. — Живой! Господи!
И мы замерли друг против друга, не в силах говорить, только что-то искали в глазах.