JК
Страсти по Анне :: Данович Дина
Страница: 28 из 216В первый же месяц нашего супружества я сказала мужу, что консервативна и пожелала иметь отдельную спальню.
Потом в какой-то момент я пожалела о сказанном: в моей жизни наступил тогда глупейший период влюбленности в собственного мужа. В семнадцать лет я была уверена, что нет на свете человека умнее и лучше Александра Михайловича. Но то ли особенности моего характера, то ли холодность Александра Михайловича заставили меня изменить мнение на противоположное.
Мы играли с Николкой в «Пыльное окно», хохотали и дурачились, и настроение сразу подпрыгнуло, как сердце в груди при встрече с любимым. Мы всегда были импульсивны, горевали и радовались с глумом и криками. Наверное, потому, что выросли в глубокой провинции, где разговаривать в повышенных тонах было обычным делом. Так вели себя наши родители, мы привыкли к их постоянным крикам. Кабинет мужа был на первой этаже, и я не беспокоилась, что наше веселье будет досаждать ему.
— Придется, придется тебе выполнять мои желания! — кричал Николка.
Он сидел в кресле, покусывал мое перо и смотрел, как я не слишком успешно пытаюсь изобразить нашу кузину Елену.
— Представляю, как ты на мне отыграешься за собственные поражения, — сказала я.
— Лучше скажи, кто это.
— Елена.
— Не похожа!
— Похожа. Она тоже говорит: «Ах, какая замечательная до ужаса погода!»
— Ни разу не слышал!
— Ты же ухаживал за ней и не слышал? — усомнилась я.
Потом в какой-то момент я пожалела о сказанном: в моей жизни наступил тогда глупейший период влюбленности в собственного мужа. В семнадцать лет я была уверена, что нет на свете человека умнее и лучше Александра Михайловича. Но то ли особенности моего характера, то ли холодность Александра Михайловича заставили меня изменить мнение на противоположное.
Мы играли с Николкой в «Пыльное окно», хохотали и дурачились, и настроение сразу подпрыгнуло, как сердце в груди при встрече с любимым. Мы всегда были импульсивны, горевали и радовались с глумом и криками. Наверное, потому, что выросли в глубокой провинции, где разговаривать в повышенных тонах было обычным делом. Так вели себя наши родители, мы привыкли к их постоянным крикам. Кабинет мужа был на первой этаже, и я не беспокоилась, что наше веселье будет досаждать ему.
— Придется, придется тебе выполнять мои желания! — кричал Николка.
Он сидел в кресле, покусывал мое перо и смотрел, как я не слишком успешно пытаюсь изобразить нашу кузину Елену.
— Представляю, как ты на мне отыграешься за собственные поражения, — сказала я.
— Лучше скажи, кто это.
— Елена.
— Не похожа!
— Похожа. Она тоже говорит: «Ах, какая замечательная до ужаса погода!»
— Ни разу не слышал!
— Ты же ухаживал за ней и не слышал? — усомнилась я.