JК
Стрекоза в янтаре. Книга 1 :: Гэблдон Диана
Страница: 108 из 140Так… Все совершенно ясно. Просто надо сказать им всю правду, как она есть. Разве не для этого приехала ты в Шотландию?
Я открыла рот, но из него не вышло ни звука. Закрыла рот и глаза в надежде, что ко мне вернется самообладание, если я не буду видеть эти пепельные от страха лица, с тревогой взирающие на меня. Позволь… только позволь мне сказать… правду, молилась я про себя, толком не понимая, к кому обращаюсь. Возможно, к Джейми…
Но ведь я и раньше говорила правду. Однако ничего хорошего из этого не вышло.
Еще плотней смежила веки. Ощутила запах карболки, присущий больнице, жесткое прикосновение накрахмаленной наволочки к щеке… Из коридора доносился сдавленный от ярости голос Фрэнка: «Что вы имеете в виду, не давить на нее? Давить на нее! Моя жена отсутствовала три года! Потом вернулась, грязная, оборванная и беременная! И я еще, оказывается, не смею задавать вопросы?!»
И голос доктора, бормочущий какие-то успокоительные слова. Я разобрала лишь несколько: «галлюцинации», «травматическое состояние» и «надо подождать, старина, хотя бы немного».
И снова голос Фрэнка, возмущенный и настойчивый, он замирает в конце коридора. Такой знакомый голос, он снова поднял в душе целую бурю печали, гнева и страха.
Я клубком свернулась в постели, защитным жестом прижала к груди подушку, впилась в нее зубами, вгрызаясь все глубже и глубже, пока не почувствовала, что ткань подалась и под зубами скрипят шелковистые перышки.
Кажется, они скрипят до сих пор.
Я открыла рот, но из него не вышло ни звука. Закрыла рот и глаза в надежде, что ко мне вернется самообладание, если я не буду видеть эти пепельные от страха лица, с тревогой взирающие на меня. Позволь… только позволь мне сказать… правду, молилась я про себя, толком не понимая, к кому обращаюсь. Возможно, к Джейми…
Но ведь я и раньше говорила правду. Однако ничего хорошего из этого не вышло.
Еще плотней смежила веки. Ощутила запах карболки, присущий больнице, жесткое прикосновение накрахмаленной наволочки к щеке… Из коридора доносился сдавленный от ярости голос Фрэнка: «Что вы имеете в виду, не давить на нее? Давить на нее! Моя жена отсутствовала три года! Потом вернулась, грязная, оборванная и беременная! И я еще, оказывается, не смею задавать вопросы?!»
И голос доктора, бормочущий какие-то успокоительные слова. Я разобрала лишь несколько: «галлюцинации», «травматическое состояние» и «надо подождать, старина, хотя бы немного».
И снова голос Фрэнка, возмущенный и настойчивый, он замирает в конце коридора. Такой знакомый голос, он снова поднял в душе целую бурю печали, гнева и страха.
Я клубком свернулась в постели, защитным жестом прижала к груди подушку, впилась в нее зубами, вгрызаясь все глубже и глубже, пока не почувствовала, что ткань подалась и под зубами скрипят шелковистые перышки.
Кажется, они скрипят до сих пор.