JК
Последняя инстанция :: Корнуэлл Патриция
Страница: 562 из 637Глазки голубенькие, блондинчик. Ангелок. Не дай Бог с моим такое...
Услышав в коридоре шаги Клитты, которая ведет сюда мать покойного, подношу палец ко рту, дабы прервать излияния секретарши. Одними губами шепчу: «Его мать», — и Роза умолкает.
Не сводит с меня глаз. Она сегодня утром какая-то неугомонная, дергается, облачилась во все черное, по протоколу, заколола на затылке гладко зачесанные волосы. Этакая «американская готика» Гранта Вуда.
— Я в порядке, — тихо говорю.
— Что-то не верится. — Глаза увлажнились, и она нервозно стала перебирать на столе бумажки.
Жан-Батист Шандонне довел весь мой персонал. Те, кто меня знает, кто зависит от меня, в смятении и растерянности. Теперь между нами нет прошлого доверия, и каждый втайне страшится грядущих перемен. Мне вспомнилось то тягостное время, когда я была двенадцатилетней школьницей (как и Люси, я пошла в школу рано и была самой младшей в классе). В тот год, двадцать третьего декабря, умер мой отец. Надо сказать, со смертью он подгадал — упокоился, не дождавшись двух дней до Рождества, и повсюду царило оживление: соседи сидели по домам, готовили, стряпали. По доброй традиции итальянских католиков папу проводили пышно. Несколько дней наш дом гудел от плача, смеха, песен и застолий.
Вернувшись в школу после новогодних праздников, я с остервенелой непреклонностью взялась за новые победы и исследования. Теперь мне было мало просто получать отличные оценки на самостоятельных работах.
Услышав в коридоре шаги Клитты, которая ведет сюда мать покойного, подношу палец ко рту, дабы прервать излияния секретарши. Одними губами шепчу: «Его мать», — и Роза умолкает.
Не сводит с меня глаз. Она сегодня утром какая-то неугомонная, дергается, облачилась во все черное, по протоколу, заколола на затылке гладко зачесанные волосы. Этакая «американская готика» Гранта Вуда.
— Я в порядке, — тихо говорю.
— Что-то не верится. — Глаза увлажнились, и она нервозно стала перебирать на столе бумажки.
Жан-Батист Шандонне довел весь мой персонал. Те, кто меня знает, кто зависит от меня, в смятении и растерянности. Теперь между нами нет прошлого доверия, и каждый втайне страшится грядущих перемен. Мне вспомнилось то тягостное время, когда я была двенадцатилетней школьницей (как и Люси, я пошла в школу рано и была самой младшей в классе). В тот год, двадцать третьего декабря, умер мой отец. Надо сказать, со смертью он подгадал — упокоился, не дождавшись двух дней до Рождества, и повсюду царило оживление: соседи сидели по домам, готовили, стряпали. По доброй традиции итальянских католиков папу проводили пышно. Несколько дней наш дом гудел от плача, смеха, песен и застолий.
Вернувшись в школу после новогодних праздников, я с остервенелой непреклонностью взялась за новые победы и исследования. Теперь мне было мало просто получать отличные оценки на самостоятельных работах.