Укрощение герцога   ::   Джеймс Элоиза

Если не считать того, что, когда он потягивался и лежал, уставившись в потолок (уже начинала осыпаться штукатурка – ему следовало бы давно навести порядок, до того как он введет в спальню молодую жену), он вдруг понял почему. Потому что был напуган до смерти. Потому что был трусом.

Имоджин отнеслась к его предложению так легкомысленно, после того как он поцеловал ее в поле. Что было бы, если бы она сказала: «Да, я выйду за тебя»?

Но ведь она бы имела в виду не его, а Гейба.

И тогда первое, что он вынужден был бы сказать, – «Я Рейф».

И она бы пришла в негодование, на что имела полное право.

Он застонал. Он был неважным приобретением. Недопеченный герцог, только-только успевший привести дела в порядок.

Слава Богу и его старому другу Фелтону, который из Лондона постоянно диктовал ему, что надо делать, – имение Холбруков за последние несколько лет поднялось из руин. Теперь он мог позволить себе обзавестись женой.

И черт возьми, он был герцогом. Да он мог позволить себе иметь хоть пятнадцать жен. Но ему никогда не удавалось обманывать себя. Все это было хорошо на словах.

Трезвый герцог, с деньгами и землями, которые он был готов разделить со своей избранницей. Но Питер принадлежал к подлинному дворянству, и, если бы он был жив, Имоджин, вероятно, охотно бы… Если не считать того, что он, Рейф, не позволял бы Питеру и взглянуть на Имоджин. Из-за нее он был способен убить собственного брата.

Он выбрался из постели, нагой, как в миг рождения, и подошел к окну. Память о предыдущей ночи гнездилась в каждом дюйме его удовлетворенного тела.