JК
Унесенная ветром :: Вересов Дмитрий
Страница: 21 из 307Народ здесь, известно, какой! Хоть и бают, вроде, по-нашему, а относительно чужого добра –те же абреки, прости Господи. Из-под носа уведут… А вы: чай, чай! Глотнуть не успеете, кружку горячую упрут…
На самом деле Басаргину не хотелось чаю, он просто не знал, куда себя сейчас деть. Заминка какая-то с ним произошла. Встал вот посреди двора, мешая суетливому Федору и спешащим по хозяйственным делам казачкам, а самому вдруг стало так тягостно на душе, причем беспричинно. Это продолжалось всего только какое-то мгновенье.
– Все правильно, – сказал сам себе Басаргин. – Так оно и. должно быть. Скука среди суеты, и одиночество…
Надо было проведать лошадей, особенно своего любимца – гнедого с белыми чулками, настоящего кабардинца, купленного неделю назад за бешеные деньги. Но упорно не сбивавший цену черкес тогда сказал:
– Почему дорого? Что говоришь? Пробовал купить ветер? Пойди – попробуй! Я тебе не лошадь продаю, а ветер…
Такая лошадь ему и нужна была как воздух. Завтра на рассвете он в бурой черкеске, того самого цвета, который скрывает кровь от торжествующего врага, на гнедом с белыми чулками пониже колен, как раз под цвет бешмета всадника, выедет из станицы. Всякий встречный в этот ранний час сможет оценить его особую кабардинскую посадку. Ведь она тоже стоила ему денег.
На самом деле Басаргину не хотелось чаю, он просто не знал, куда себя сейчас деть. Заминка какая-то с ним произошла. Встал вот посреди двора, мешая суетливому Федору и спешащим по хозяйственным делам казачкам, а самому вдруг стало так тягостно на душе, причем беспричинно. Это продолжалось всего только какое-то мгновенье.
– Все правильно, – сказал сам себе Басаргин. – Так оно и. должно быть. Скука среди суеты, и одиночество…
Надо было проведать лошадей, особенно своего любимца – гнедого с белыми чулками, настоящего кабардинца, купленного неделю назад за бешеные деньги. Но упорно не сбивавший цену черкес тогда сказал:
– Почему дорого? Что говоришь? Пробовал купить ветер? Пойди – попробуй! Я тебе не лошадь продаю, а ветер…
Такая лошадь ему и нужна была как воздух. Завтра на рассвете он в бурой черкеске, того самого цвета, который скрывает кровь от торжествующего врага, на гнедом с белыми чулками пониже колен, как раз под цвет бешмета всадника, выедет из станицы. Всякий встречный в этот ранний час сможет оценить его особую кабардинскую посадку. Ведь она тоже стоила ему денег.