Постоянный пациент   ::   Конан-Дойль Артур

Он выбежал нам навстречу с лицом, перекосившимся от ужаса.

-- Такая беда! -- воскликнул он, сдавливая пальцами виски.

-- Что случилось?

-- Блессингтон покончил с собой.

Холмс присвистнул.

-- Да, этой ночью он повесился.

Мы вошли, и доктор повел нас в комнату, которая по виду была его приемной.

-- Я даже не соображаю, что делаю, -- говорил он. -Полиция уже наверху. Я потрясен до глубины души.

-- Когда вы узнали об этом?

-- Каждый день рано утром ему относили чашку чая. Горничная вошла примерно в семь, и несчастный уже висел посередине комнаты. Он привязал веревку к крюку, на котором обычно висела тяжелая лампа, и спрыгнул с того самого сундука, что показал нам вчера.

Холмс стоял, глубоко задумавшись.

-- С вашего позволения, -- сказал он наконец, -- я бы поднялся наверх и взглянул на все сам.

Мы оба в сопровождении доктора пошли наверх.

За дверью спальни нас ожидало ужасное зрелище. Я уже говорил о том впечатлении дряблости, которое производил этот Блессингтон. Теперь, когда он висел на крюке, оно еще усилилось. В лице не осталось почти ничего человеческого. Шея вытянулась, как у ощипанной курицы, и по контрасту с ней тело казалось еще более тучным и неестественным. На нем была лишь длинная ночная рубаха, из-под которой окоченело торчали распухшие лодыжки и нескладные ступни. Рядом стоял щеголеватый инспектор, делавший заметки в записной книжке.

-- А, мистер Холмс, -- сказал он, когда мой друг вошел. -Рад видеть вас.