JК
В надежде на чудо :: Гарднер Ронда
Страница: 146 из 169 – Светловолосая, как я, и голубоглазая. И весьма умная, куда умнее, чем я был в ее годы. Сначала она не обрадовалась моему появлению, но теперь привыкла и зовет меня папой.
– Тебе не стоит эмоционально привязываться к этому ребенку. Отец ее матери был алкоголиком, это может означать дурную наследственность. С возрастом у нее могут проявиться порочные наклонности…
Дэниел почувствовал, что в нем закипает гнев.
– Послушай, папа, – тихо произнес он, собрав всю силу воли. – Пожалуйста, никогда не оскорбляй Шейлу в моем присутствии. Ты волен думать все, что угодно, но я не желаю, чтобы ты незаслуженно обливал девочку грязью. Ты мой отец, и это единственное, что удерживает меня от грубых слов в твой адрес.
Марк Эйвери удивленно помолчал. Потом откашлялся и произнес слегка смущенно:
– Я не понимаю, Дэниел, что связывает тебя с этим ребенком.
– Она моя дочь, папа. Я ее люблю. Это что-нибудь да значит. Понимаешь?
Увы, отец этого не понимал. Узы родительской любви оставались для него тайной за семью печатями, чем-то нереальным из сказок и любовных романов. Марка Эйвери куда больше интересовало общественное мнение, нежели взаимоотношения в семье. Даже ребенка они с женой в свое время зачали из соображений респектабельности да чтобы было кому передать семейный бизнес.
– Это всего-навсего биологический фактор, – сказал он. – Ничего более.
Вот вам пожалуйста, подумал Дэниел. Квинтэссенция философии моего отца как на ладони.
– Тебе не стоит эмоционально привязываться к этому ребенку. Отец ее матери был алкоголиком, это может означать дурную наследственность. С возрастом у нее могут проявиться порочные наклонности…
Дэниел почувствовал, что в нем закипает гнев.
– Послушай, папа, – тихо произнес он, собрав всю силу воли. – Пожалуйста, никогда не оскорбляй Шейлу в моем присутствии. Ты волен думать все, что угодно, но я не желаю, чтобы ты незаслуженно обливал девочку грязью. Ты мой отец, и это единственное, что удерживает меня от грубых слов в твой адрес.
Марк Эйвери удивленно помолчал. Потом откашлялся и произнес слегка смущенно:
– Я не понимаю, Дэниел, что связывает тебя с этим ребенком.
– Она моя дочь, папа. Я ее люблю. Это что-нибудь да значит. Понимаешь?
Увы, отец этого не понимал. Узы родительской любви оставались для него тайной за семью печатями, чем-то нереальным из сказок и любовных романов. Марка Эйвери куда больше интересовало общественное мнение, нежели взаимоотношения в семье. Даже ребенка они с женой в свое время зачали из соображений респектабельности да чтобы было кому передать семейный бизнес.
– Это всего-навсего биологический фактор, – сказал он. – Ничего более.
Вот вам пожалуйста, подумал Дэниел. Квинтэссенция философии моего отца как на ладони.