JК
Великолепие чести :: Гарвуд Джулия
Страница: 396 из 437Вдруг он услышал какой-то шорох — это отец Бертон осторожно закрывал за собой дверь. Выглянув в окно, Дункан увидел, как священник идет к замку. Бертон был уже в церковном облачении, а в руках нес серебряную чашу.
Склонившись к Мадлен, барон бережно взял ее на руки и уложил на кровать. Она тут же сбросила с себя одеяло.
На Мадлен не было ночной сорочки. Ее кожа розовела на утреннем свету, рыжеватые волосы пламенели в лучах восходящего солнца.
Все существо Дункана заныло от желания. Сидя на краю кровати, он начал ласкать жену.
Вздохнув, Мадлен проснулась и, открыв глаза, поглядела на мужа. Его взгляд был так горяч, что ее тело содрогнулось и она попыталась уложить Дункана на себя.
— Я дам тебе то, что ты хочешь, — хрипло прошептал он. — И гораздо больше…
Мадлен не успела произнести ни слова, как Дункан улегся рядом и взял в рот ее отвердевший сосок, а руками принялся гладить ее живот.
Стоны Мадлен становились все громче и все сильнее возбуждали Дункана…
Его пальцы скользнули к ее лону и принялись ласкать ее самое сокровенное место. Мадлен выгнулась дугой, замирая от наслаждения.
Вдруг барон откатился на бок и припал губами к лону Мадлен. Тогда она, взяв в руки восставшее естество Дункана, стала поглаживать его кончиками пальцев, сжимала и гладила, приближая к себе до тех пор, пока не дотронулась до него губами и языком. Казалось, эта сладкая пытка продолжится целую вечность. Первым не выдержал Дункан.
Склонившись к Мадлен, барон бережно взял ее на руки и уложил на кровать. Она тут же сбросила с себя одеяло.
На Мадлен не было ночной сорочки. Ее кожа розовела на утреннем свету, рыжеватые волосы пламенели в лучах восходящего солнца.
Все существо Дункана заныло от желания. Сидя на краю кровати, он начал ласкать жену.
Вздохнув, Мадлен проснулась и, открыв глаза, поглядела на мужа. Его взгляд был так горяч, что ее тело содрогнулось и она попыталась уложить Дункана на себя.
— Я дам тебе то, что ты хочешь, — хрипло прошептал он. — И гораздо больше…
Мадлен не успела произнести ни слова, как Дункан улегся рядом и взял в рот ее отвердевший сосок, а руками принялся гладить ее живот.
Стоны Мадлен становились все громче и все сильнее возбуждали Дункана…
Его пальцы скользнули к ее лону и принялись ласкать ее самое сокровенное место. Мадлен выгнулась дугой, замирая от наслаждения.
Вдруг барон откатился на бок и припал губами к лону Мадлен. Тогда она, взяв в руки восставшее естество Дункана, стала поглаживать его кончиками пальцев, сжимала и гладила, приближая к себе до тех пор, пока не дотронулась до него губами и языком. Казалось, эта сладкая пытка продолжится целую вечность. Первым не выдержал Дункан.