JК
Венчальная свеча :: Бэннет Марси
Страница: 159 из 178В серебристом лунном свете, с волосами, живописно разметавшимисяпо подушке, она выглядела необычайно соблазнительно. Желание пронзило его, поднимаясь жаркой волной. Ему хотелось взять ее прямо сейчас. Его рука неспешно двинулась вверх по ее руке, и Патриция издала довольное мурлыканье, сладострастно выгнувшись всем телом. Майлз уже едва сдерживался.
Но делать этого было нельзя. У него были все основания презирать Патрицию, но он не имел права воспользоваться ее беспомощностью. Он откинулся на подушку, а затем, не оставляя мысли взять с паршивой овцы хоть шерсти клок, дотянулся рукой до ночного столика и нашарил фломастер, который всегда держал рядом с телефоном.
Откинув покрывало, он нежно прошептал ей на ухо:
– Пат, перевернись на животик.
Она послушно подчинилась.
Трясущимися руками Майлз задрал шелковую ночную сорочку и залюбовался маленькой круглой попкой. Он вновь едва устоял перед искушением. Подавив отчаянный стон, более напоминавший рычание, он сорвал колпачок фломастера и размашисто расписался на упругой атласной коже, потом встал и сказал с повелительной интонацией:
– Пойдем, Патриция. Я отведу тебя.
Она невнятно запротестовала, но тем не менее позволила отвести себя в комнату и послушно, словно покладистый ребенок, улеглась в постель. Майлз застыл на месте, созерцая ее умиротворенное лицо, затем резко повернулся и прошел к себе, где сразу же подставил стул под дверную ручку, чтобы Патриция не могла проникнуть к нему снова, и ринулся под ледяной душ.
Но делать этого было нельзя. У него были все основания презирать Патрицию, но он не имел права воспользоваться ее беспомощностью. Он откинулся на подушку, а затем, не оставляя мысли взять с паршивой овцы хоть шерсти клок, дотянулся рукой до ночного столика и нашарил фломастер, который всегда держал рядом с телефоном.
Откинув покрывало, он нежно прошептал ей на ухо:
– Пат, перевернись на животик.
Она послушно подчинилась.
Трясущимися руками Майлз задрал шелковую ночную сорочку и залюбовался маленькой круглой попкой. Он вновь едва устоял перед искушением. Подавив отчаянный стон, более напоминавший рычание, он сорвал колпачок фломастера и размашисто расписался на упругой атласной коже, потом встал и сказал с повелительной интонацией:
– Пойдем, Патриция. Я отведу тебя.
Она невнятно запротестовала, но тем не менее позволила отвести себя в комнату и послушно, словно покладистый ребенок, улеглась в постель. Майлз застыл на месте, созерцая ее умиротворенное лицо, затем резко повернулся и прошел к себе, где сразу же подставил стул под дверную ручку, чтобы Патриция не могла проникнуть к нему снова, и ринулся под ледяной душ.