JК
Вересковый рай :: Джеллис Роберта
Страница: 457 из 507 – Почему я должна связывать свою жизнь цепями? Почему мое сердце должно трепетать, когда из груди лорда Иэна доносится хрип? Почему я должна страдать, когда леди Джиллиан беспокоится о своем муже? Почему меня должно волновать, найдет ли Сибелль себе подходящего жениха? Мне нужна только свобода!
– Теперь я знаю, почему ты ненавидишь себя, дочка, – сказала Киква.
С этими словами она взяла веретено и вернулась к своей работе. Задыхаясь гневом и яростью от сказанного матерью, Рианнон отбросила ногой ступку и выбежала из комнаты. Только тогда Киква позволила себе улыбнуться. Задача была почти решена. Скоро Рианнон поймет, что сама сказала. Еще день-два мучительной борьбы, и она примирится со своим грузом. Глаза Киквы стали печальными и задумчивыми. В ней никогда не было этого: способности сочувствовать чувствам других. Она знала и понимала, что чувствовали люди, и зачастую гораздо яснее, чем они сами, но не сопереживала этому душой. Ее искусство состояло в том, чтобы за словами понять причину проблемы, но ни слова, ни причина никогда не трогали ее, даже когда дело касалось родной дочери.
Затем она пожала плечами. Каждый человек таков, каким его создал Господь. Она живо отложила работу и вытащила из сундука прибор для письма. Заточив перо, она открыла чернильницу и принялась писать: «Принцу Ллевелину приветствия от Киквы. Надеюсь, что вы живы-здоровы, как и я сама. Рианнон тоже уже в порядке или скоро будет. Если возможно поскорее устроить ее встречу с Саймоном, это было бы самым лучшим выходом, пока он не выкинул какую-нибудь глупость.
– Теперь я знаю, почему ты ненавидишь себя, дочка, – сказала Киква.
С этими словами она взяла веретено и вернулась к своей работе. Задыхаясь гневом и яростью от сказанного матерью, Рианнон отбросила ногой ступку и выбежала из комнаты. Только тогда Киква позволила себе улыбнуться. Задача была почти решена. Скоро Рианнон поймет, что сама сказала. Еще день-два мучительной борьбы, и она примирится со своим грузом. Глаза Киквы стали печальными и задумчивыми. В ней никогда не было этого: способности сочувствовать чувствам других. Она знала и понимала, что чувствовали люди, и зачастую гораздо яснее, чем они сами, но не сопереживала этому душой. Ее искусство состояло в том, чтобы за словами понять причину проблемы, но ни слова, ни причина никогда не трогали ее, даже когда дело касалось родной дочери.
Затем она пожала плечами. Каждый человек таков, каким его создал Господь. Она живо отложила работу и вытащила из сундука прибор для письма. Заточив перо, она открыла чернильницу и принялась писать: «Принцу Ллевелину приветствия от Киквы. Надеюсь, что вы живы-здоровы, как и я сама. Рианнон тоже уже в порядке или скоро будет. Если возможно поскорее устроить ее встречу с Саймоном, это было бы самым лучшим выходом, пока он не выкинул какую-нибудь глупость.