JК
Верное средство :: Берристер Инга
Страница: 29 из 149Девочки лежали на травке в дальнем конце сада тети Кэролайн. Жиль подстригал газон,; под его гладкой смуглой кожей с неанглийским загаром играли мускулы. Анабел следила за ним с замиранием сердца. Скоро Жилю предстояло вернуться во Францию, и девочка чуть не плакала.
Угадав ее мысли, Салли с видом змея, предлагающего Еве вкусить запретный плод, сказала:
— Спорим, ты не посмеешь признаться ему в своем чувстве?
Анабел пришла в ужас: что бы подумал надменный и неприступный Жиль, сделай она такую глупость?!
— Тогда это сделаю я, — пригрозила Салли.
Разумеется, простодушная Анабел сдуру принялась умолять подружку не делать этого, и Салли неохотно согласилась.
Позднее Салли, гордо вскинув голову, заявила, что не нарушила данного слова: написать письмо — не значит говорить. Подруга искусно подделала почерк Анабел, подписалась ее именем и воспользовалась той самой линованной бумагой из подаренного тетей Кэролайн бювара.
При наличии стольких улик глупо надеяться убедить Жиля в моей невиновности, мрачно размышляла Анабел. Но жестокость и черствость, с которыми он отверг мое чувство, я не забуду никогда.
Шесть лет назад, когда Жиль вошел в ее спальню, Анабел вспыхнула как маков цвет. Белая рубашка и зауженные черные брюки делали его еще выше и красивее. Просвечивавшая сквозь тонкий шелк загорелая мускулистая грудь заставила девочку задрожать от не испытанного ранее чувства, от страха, смешанного с возбуждением, по спине побежали мурашки.
Угадав ее мысли, Салли с видом змея, предлагающего Еве вкусить запретный плод, сказала:
— Спорим, ты не посмеешь признаться ему в своем чувстве?
Анабел пришла в ужас: что бы подумал надменный и неприступный Жиль, сделай она такую глупость?!
— Тогда это сделаю я, — пригрозила Салли.
Разумеется, простодушная Анабел сдуру принялась умолять подружку не делать этого, и Салли неохотно согласилась.
Позднее Салли, гордо вскинув голову, заявила, что не нарушила данного слова: написать письмо — не значит говорить. Подруга искусно подделала почерк Анабел, подписалась ее именем и воспользовалась той самой линованной бумагой из подаренного тетей Кэролайн бювара.
При наличии стольких улик глупо надеяться убедить Жиля в моей невиновности, мрачно размышляла Анабел. Но жестокость и черствость, с которыми он отверг мое чувство, я не забуду никогда.
Шесть лет назад, когда Жиль вошел в ее спальню, Анабел вспыхнула как маков цвет. Белая рубашка и зауженные черные брюки делали его еще выше и красивее. Просвечивавшая сквозь тонкий шелк загорелая мускулистая грудь заставила девочку задрожать от не испытанного ранее чувства, от страха, смешанного с возбуждением, по спине побежали мурашки.