JК
Влюбленный опекун :: Кинсейл Лаура
Страница: 149 из 390О Боже, неужели все это было ложью? Как он мог целовать ее так нежно и страстно, зная, что Луиза беременна его ребенком?
Проклиная документ, который держала в руке, Тесс бросилась к двери оранжереи и остановилась только раз, чтобы оглянуться. Луиза, подняв голову, протягивала к ней руки, словно умоляя поверить ее словам, но отчего-то это зрелище вызвало у Тесс не жалость, а отвращение. Она не могла говорить и, покачав головой, выскочила на свежий воздух, по дороге порвав рукав платья о шип розы, когда споткнулась у двери оранжереи.
Гриф стоял на противоположной от коринфского великолепия Морроу-Хауса стороне улицы, под массивной оградой Гайд-парка, не замечая грохочущего утреннего уличного движения по Парк-лейн. Прошло всего два дня с тех пор, как он был здесь последний раз, но ему казалось, что минуло целых два столетия. Теперь он чувствовал себя гораздо старше, чем прежде: в онемевшей душе образовалась пустота, и он никак не мог заполнить ее.
В то памятное утро он ушел из этого дома, проклиная себя и свое безумие. В момент непростительной слабости он дал обещание, на которое не имел права, и к тому же осложнил ситуацию, рассказав об этом Луизе. Если новость еще не распространилась по всему Мейфэру, то это можно объяснить только тем, что какие-нибудь головорезы похитили Луизу и заткнули ей рот кляпом.
Однако где-то в глубине сознания Гриф радовался, что совершил эту глупость. Теперь пути назад уже не было, и это являлось для него некоторым утешением.
Проклиная документ, который держала в руке, Тесс бросилась к двери оранжереи и остановилась только раз, чтобы оглянуться. Луиза, подняв голову, протягивала к ней руки, словно умоляя поверить ее словам, но отчего-то это зрелище вызвало у Тесс не жалость, а отвращение. Она не могла говорить и, покачав головой, выскочила на свежий воздух, по дороге порвав рукав платья о шип розы, когда споткнулась у двери оранжереи.
Гриф стоял на противоположной от коринфского великолепия Морроу-Хауса стороне улицы, под массивной оградой Гайд-парка, не замечая грохочущего утреннего уличного движения по Парк-лейн. Прошло всего два дня с тех пор, как он был здесь последний раз, но ему казалось, что минуло целых два столетия. Теперь он чувствовал себя гораздо старше, чем прежде: в онемевшей душе образовалась пустота, и он никак не мог заполнить ее.
В то памятное утро он ушел из этого дома, проклиная себя и свое безумие. В момент непростительной слабости он дал обещание, на которое не имел права, и к тому же осложнил ситуацию, рассказав об этом Луизе. Если новость еще не распространилась по всему Мейфэру, то это можно объяснить только тем, что какие-нибудь головорезы похитили Луизу и заткнули ей рот кляпом.
Однако где-то в глубине сознания Гриф радовался, что совершил эту глупость. Теперь пути назад уже не было, и это являлось для него некоторым утешением.