JК
Влюбленный опекун :: Кинсейл Лаура
Страница: 332 из 390А потом его снова уведут в камеру, где он будет вращать механизм и время от времени терпеть женщину с ее молитвами.
На этот раз мрачный фургон остановился совсем не в том месте, где прежде осуществлялось судебное разбирательство, и Гриф не сразу понял, что они находятся на железнодорожной станции. Здесь их также встретила толпа, еще большая, чем прежде; ее крики смешались со скрежетом медленно останавливающихся вагонов. Поднимаясь в вагон, Гриф споткнулся, и охранники, поспешно подхватив под локти, запихнули его внутрь и усадили на скамью.
Мгновение спустя поезд тронулся и отошел от станции.
Сначала Гриф только прислушивался к стуку колес и с любопытством наблюдал, как восходит солнце – эту картину он уже почти забыл. Потом его сознание начало постепенно пробуждаться, вызывая боль в душе, подобно тому как яркий утренний свет вызывает боль в привыкших к темноте глазах. Они путешествовали в пустом вагоне, и два охранника беседовали между собой так, словно были здесь одни.
Минут через двадцать поезд сбавил ход, и Гриф услышал, как чей-то голос, заглушая шум колес, объявил: «Базингстоук!»
– Куда вы меня везете? – спросил Гриф хриплым от долгого молчания голосом.
Охранники, прервав беседу, с удивлением посмотрели на него; затем после небольшой паузы один из них сказал:
– В Лондон. Так что ты уж постарайся вести себя прилично.
Гриф слегка пошевелился, чтобы немного облегчить боль от наручников, и больше ни о чем не стал спрашивать.
На этот раз мрачный фургон остановился совсем не в том месте, где прежде осуществлялось судебное разбирательство, и Гриф не сразу понял, что они находятся на железнодорожной станции. Здесь их также встретила толпа, еще большая, чем прежде; ее крики смешались со скрежетом медленно останавливающихся вагонов. Поднимаясь в вагон, Гриф споткнулся, и охранники, поспешно подхватив под локти, запихнули его внутрь и усадили на скамью.
Мгновение спустя поезд тронулся и отошел от станции.
Сначала Гриф только прислушивался к стуку колес и с любопытством наблюдал, как восходит солнце – эту картину он уже почти забыл. Потом его сознание начало постепенно пробуждаться, вызывая боль в душе, подобно тому как яркий утренний свет вызывает боль в привыкших к темноте глазах. Они путешествовали в пустом вагоне, и два охранника беседовали между собой так, словно были здесь одни.
Минут через двадцать поезд сбавил ход, и Гриф услышал, как чей-то голос, заглушая шум колес, объявил: «Базингстоук!»
– Куда вы меня везете? – спросил Гриф хриплым от долгого молчания голосом.
Охранники, прервав беседу, с удивлением посмотрели на него; затем после небольшой паузы один из них сказал:
– В Лондон. Так что ты уж постарайся вести себя прилично.
Гриф слегка пошевелился, чтобы немного облегчить боль от наручников, и больше ни о чем не стал спрашивать.