JК
Влюбленный холостяк :: Хармон Данелла
Страница: 288 из 316А еще она подумала о том, как обидела Люсьена и навеки лишила его наследника, и все из-за своей дьявольской гордыни. Ее душа наполнилась печалью, и она подняла лицо навстречу ветру. Пришло время платить долги семье де Монфор. И доказать, что достойна того, что ценит превыше всего на свете, — любви Люсьена.
Внезапно она поняла, что рядом кто-то есть. Поняла, что пришел он.
— Люсьен, — Тихо проговорила она.
Он тихо подошел, встал рядом с ней и нежно положил руку на плечо. Она повернулась и упала в его объятия, ощущая, как он страдает, как тревожится за нее.
— Прости меня, милый, — сказала Эва. — Я знаю, как тебе трудно разрешить мне сделать это, но, Люсьен, я должна.
— Я не понимаю. Однако одновременно я пытаюсь говорить себе, что это не дает мне права не пускать тебя. — Он приподнял ее лицо, прикрыв ее от ветра и соленых брызг, неотрывно глядя ей в глаза. — Ты не передумаешь, Эва?
Она покачала головой:
— Не могу, Люсьен. Я должна это сделать. Для тебя. Для твоей семьи. Но в первую очередь для себя.
Его глаза потемнели, и она увидела в них боль отчаяния и тревогу, прежде чем он успел скрыть их под маской обиды. Потом он отбросил ее капюшон и наклонился к ней, жадно припав к губам. Ветер развевал ее волосы. Стих вечный шум волн, и она слышала лишь его дыхание, чувствовала лишь его твердое, мощное тело. А ведь эти объятия могут стать последними. «Верь мне, верь мне!» — мысленно повторяла она.
Внезапно она поняла, что рядом кто-то есть. Поняла, что пришел он.
— Люсьен, — Тихо проговорила она.
Он тихо подошел, встал рядом с ней и нежно положил руку на плечо. Она повернулась и упала в его объятия, ощущая, как он страдает, как тревожится за нее.
— Прости меня, милый, — сказала Эва. — Я знаю, как тебе трудно разрешить мне сделать это, но, Люсьен, я должна.
— Я не понимаю. Однако одновременно я пытаюсь говорить себе, что это не дает мне права не пускать тебя. — Он приподнял ее лицо, прикрыв ее от ветра и соленых брызг, неотрывно глядя ей в глаза. — Ты не передумаешь, Эва?
Она покачала головой:
— Не могу, Люсьен. Я должна это сделать. Для тебя. Для твоей семьи. Но в первую очередь для себя.
Его глаза потемнели, и она увидела в них боль отчаяния и тревогу, прежде чем он успел скрыть их под маской обиды. Потом он отбросил ее капюшон и наклонился к ней, жадно припав к губам. Ветер развевал ее волосы. Стих вечный шум волн, и она слышала лишь его дыхание, чувствовала лишь его твердое, мощное тело. А ведь эти объятия могут стать последними. «Верь мне, верь мне!» — мысленно повторяла она.