Все возможно   ::   Боумен Салли

Еще в доме? Или когда она вошла в конюшню и посмотрела на кроткую Гермиону — как скучно было ездить на ней! Или когда, колеблясь, не взять ли другую лошадь, онаподошла к стойлу Хана, а он заржал, увидев ее поднятую руку. Тогда она слегка его погладила, зная, что он непредсказуем, но Хан ласково фыркнул и ткнул ее бархатистым носом — Хан, вороной жеребец шестнадцати ладоней в холке, самый красивый конь, какого она когда-либо видела… и садиться на которого ей было строжайше запрещено.

Даже тогда она не сознавала, что приняла решение. Просто через секунду она уже принесла седло и сбрую. Он смирно позволил себя оседлать. А когда она вывела его из стойла, шел послушно, как ягненок. Кэт посмотрела на него с сомнением: еще не поздно было передумать. Но день был такой чудесный, и он был такой чудесный, а она знала, что ездит верхом хорошо. Ей представилось, как позже днем она скажет: «Да, кстати, папа, я ездила на Хане…»

Он, наверное, рассердится, но и почувствует к ней уважение. Искушение было слишком велико. Она взобралась в седло, и Хан ей это позволил и даже ухом не повел. Едва Кэт оказалась у него на спине, как ее охватила пьянящая уверенность. Она прижала колени к его бокам и дернула уздечку. Хан послушно прошел шагом через двор, по задней аллее, по проселку и свернул на верховую тропу, уводившую далеко в холмы.

Вокруг не было ни души. В голубом небе — ни облачка, солнечные лучи припекали ей плечи. Хан чутко отзывался на каждое прикосновение. В упоении она перевела его на рысцу, и, как всегда, когда она сидела на лошади, все заботы и тревоги исчезли. Ничто не казалось ужасным — даже то, что наговорила Мари-Терез.