JК
Хозяин Соколиного гребня :: Коултер Кэтрин
Страница: 6 из 466Дети слышат разговоры взрослых, а взрослые иногда говорят о том, что было три года назад, говорят о Сарле и при этом искоса посматривают на Кири, хотя она совершенно не похожа на свою мать. Она похожа только на него, похожа во всем. Но другие все равно пытаются найти в ней черты Сарлы.
Он еще крепче прижал к себе дочь. Как же он любил ее! Она была прекрасна, ее маленькое тельце было совершенно, а личико так красиво, что когда-нибудь при одном виде ее мужчины наверняка будут терять голову. Однако с самых первых месяцев жизни Кири предпочитала хвататься за отцовский нож, а не за тряпичную куклу, которую сделала для нее тетя Ларен. Перед сном Клив сам клал тряпичную куклу в кроватку дочери, чтобы Ларен не чувствовала себя обиженной.
Обращаясь к уснувшей в его объятиях Кири, он прошептал:
– Мне снилась земля, которая на первый взгляд не очень отличается от Норвегии, и все же она совсем другая – я это знаю. Там стоял легкий жемчужный туман, удивительный, ласкающий кожу, и цвели желтые и лиловые цветы. Я знаю: в том краю они растут повсюду, не только в том месте, которое привиделось мне во сне. Я помню эту землю, я узнал ее. И мне было страшно, так страшно, как никогда в жизни…
Он замолчал. Ему не хотелось говорить об этом вслух. Да, сон напугал его, очень напугал. В нем он каким-то непонятным образом был и в то же время не был самим собой…
Клив поцеловал золотистые волосы дочери и вместе с ней улегся на кровать. Заснул он только перед рассветом и во сне чувствовал аромат тех странных, неведомых желтых и лиловых цветов.
Он еще крепче прижал к себе дочь. Как же он любил ее! Она была прекрасна, ее маленькое тельце было совершенно, а личико так красиво, что когда-нибудь при одном виде ее мужчины наверняка будут терять голову. Однако с самых первых месяцев жизни Кири предпочитала хвататься за отцовский нож, а не за тряпичную куклу, которую сделала для нее тетя Ларен. Перед сном Клив сам клал тряпичную куклу в кроватку дочери, чтобы Ларен не чувствовала себя обиженной.
Обращаясь к уснувшей в его объятиях Кири, он прошептал:
– Мне снилась земля, которая на первый взгляд не очень отличается от Норвегии, и все же она совсем другая – я это знаю. Там стоял легкий жемчужный туман, удивительный, ласкающий кожу, и цвели желтые и лиловые цветы. Я знаю: в том краю они растут повсюду, не только в том месте, которое привиделось мне во сне. Я помню эту землю, я узнал ее. И мне было страшно, так страшно, как никогда в жизни…
Он замолчал. Ему не хотелось говорить об этом вслух. Да, сон напугал его, очень напугал. В нем он каким-то непонятным образом был и в то же время не был самим собой…
Клив поцеловал золотистые волосы дочери и вместе с ней улегся на кровать. Заснул он только перед рассветом и во сне чувствовал аромат тех странных, неведомых желтых и лиловых цветов.