В голову ей пришло сразу несколько одинаково неприятных мыслей: во-первых, что она полностью осрамилась и утвердила его в мысли, что она совсем не тот помощник, который ему нужен; во-вторых, она поняла, что, падая, увлекла за собой несколько папок, чье содержимое теперь рассыпалось по полу, а стремянка, как пьяная, стояла прислонившись к стеллажу; и в-третьих, — и это было особенно неприятно — Дэниел держал ее так, что грудь ее находилась практически на уровне его глаз, а бедро в черных колготках было до неприличия оголено.
— Все в порядке, я вас поймал, — донесся откуда-то издалека его голос, как будто она и без него этого не заметила.
Органы чувств работали у нее вполне сносно, и они подсказывали ей не только то, что он ее «поймал», как он выразился, но и то, что ей очень даже приятно прижиматься к его крепкому теплому телу.
Невероятно. Ведь он ей даже несимпатичен как человек, не говоря уж о… Она закрыла глаза, пытаясь побороть приступ головокружения, а когда он поставил ее на пол, то даже инстинктивно схватилась за рукав его пиджака.
— Как вы себя чувствуете? — услышала она его голос, когда ноги ее наконец коснулись пола. — Вы могли разбиться. Чем, кстати, вы там занимались, а?
Теперь, когда он ее отпустил и отступил на шаг, Шарлотта попыталась забыть об ощущениях, испытанных ею у него на руках. Вполне естественно, что, помимо шока, она мучилась сейчас также от стыда и злости.
— А разве непонятно? — ответила она, проигнорировав первую часть вопроса — Я пыталась снять со стеллажа папку.
Он посмотрел на стремянку, прислоненную к стеллажу, и она покраснела.