Зебра   ::   Жарден Александр

Отсутствие орденских планок на лацкане он ловко объяснял своей мнимой скромностью и клеймил позором калек с изуродованным лицом или культяшкой ноги, которые, по его словам, только иделали, что прогуливались по бульварам, нацепив все свои медали.

Шли годы, и вранье становилось все круче. Через десять лет дядюшка сам твердо уверовал в то, что все четыре военных года гнил в окопах на Сомме, и требовал, чтобы его величали майором Альбером. Созданная им самим легенда обязывала его, начиная с раннего завтрака, повествовать о геройских подвигах, украсивших его выдуманную биографию; он был поистине неистощим.

– О, этот запах крови, он и сейчас у меня в ноздрях…

– Но, мсье Альбер, – возражала ему старая прислуга, – ведь вы в это время жили в Каннах.

– Правильно, в санатории… растреклятая рана, я получил ее под Шмен-де-Дамом. В низ живота.

Он тут же расстегивал штаны и показывал шрам, оставшийся после операции аппендицита.

И вот теперь Альбера не стало, а так как у него не было ни жены, ни детей, он завещал племяннице все свое состояние: кое-какие долги, чемодан русских облигаций и – самое ценное! – поддельные воинские документы и фальшивый орден Почетного легиона, ибо под старость он побаловал себя орденской планкой. По воскресеньям, если ревматизм не приковывал его к постели, дядюшка часа два гордо прогуливался в людных местах, даже в метро, выпячивая хилую грудь.

Камилла была тронута дядюшкиной заботой, получив это жалкое наследство, и назначила свидание нотариусу майора Альбера; одного дня в Париже хватит, чтобы уладить это дело.