JК
Пожар :: Лаврова Ольга
Страница: 26 из 44Она развязывает шелковый бантик на коробке, когда врывается разъяренная Стольникова:
– Ты, Ленка, сдурела – держать меня в проходной?!
– Да народ был посторонний, Дусенька. Зачем при чужих?
– Я со мной так обращаться не позволю!
– Батюшки, нервы-то у тебя ходуном. Седуксен попей, Дусенька. Таблетки такие. Говорят, помогают.
Участлива и доброжелательна Уварова через край – переигрывает: в ласковой улыбочке скрытое коварство.
– Скоро сама будешь пить! Килами!
– Зачем мне? Я спокойная.
– Сатана ты в юбке!
– Не обижаюсь, Дусенька. Знаю, несчастье у вас. Посоветоваться, видно, пришла? Давай чайку. Прошлый раз ты меня поила – теперь мой черед, – и разливает чай.
– Да я у тебя крошки не съем, глотка не выпью! Прошлый раз… прошлый раз ты, подлая… – задыхаясь, начинает она.
– Когда я срок отбывала, – с нажимом перебивает Уварова, прихлебывая из чашки, – очень к чаю пристрастилась.
– Срок? – ошарашенно переспрашивает Стольникова. Сбила Уварова ее наскок.
– Ну да, срок. Давненько то было, можно сказать, в другой жизни. Но привычка осталась – крепкий люблю, в красноту.
– Во-он кто ты есть!
– Я есть уважаемый работник, всегда на лучшем счету. Это ты, голубонька, под следствием.
– Врешь, не отвертишься! – Стольникова ударяет кулаком так, что чашки подпрыгивают…
Наташа, племянница Уваровой, и кладовщица постарше идут по двору, приостанавливаются против окон конторки.
– Кто это у хозяйки? – спрашивает кладовщица.
– Не знаю.
– Ты, Ленка, сдурела – держать меня в проходной?!
– Да народ был посторонний, Дусенька. Зачем при чужих?
– Я со мной так обращаться не позволю!
– Батюшки, нервы-то у тебя ходуном. Седуксен попей, Дусенька. Таблетки такие. Говорят, помогают.
Участлива и доброжелательна Уварова через край – переигрывает: в ласковой улыбочке скрытое коварство.
– Скоро сама будешь пить! Килами!
– Зачем мне? Я спокойная.
– Сатана ты в юбке!
– Не обижаюсь, Дусенька. Знаю, несчастье у вас. Посоветоваться, видно, пришла? Давай чайку. Прошлый раз ты меня поила – теперь мой черед, – и разливает чай.
– Да я у тебя крошки не съем, глотка не выпью! Прошлый раз… прошлый раз ты, подлая… – задыхаясь, начинает она.
– Когда я срок отбывала, – с нажимом перебивает Уварова, прихлебывая из чашки, – очень к чаю пристрастилась.
– Срок? – ошарашенно переспрашивает Стольникова. Сбила Уварова ее наскок.
– Ну да, срок. Давненько то было, можно сказать, в другой жизни. Но привычка осталась – крепкий люблю, в красноту.
– Во-он кто ты есть!
– Я есть уважаемый работник, всегда на лучшем счету. Это ты, голубонька, под следствием.
– Врешь, не отвертишься! – Стольникова ударяет кулаком так, что чашки подпрыгивают…
Наташа, племянница Уваровой, и кладовщица постарше идут по двору, приостанавливаются против окон конторки.
– Кто это у хозяйки? – спрашивает кладовщица.
– Не знаю.