JК
Правило Рори :: Черняк Виктор
Страница: 64 из 215Чуди не отвечал, но по всему его виду становилось ясно – ответ проще не придумаешь: «А зачем все вообще?»
Сэйерс допускал, что каждый из островитян терзается наедине с собой; советоваться о моральных трудностях не договаривались, да и Сидней, наверное, рекомендовал не только Сэйерсу каждый раз, когда посещал станцию: «Не думайте о чепухе! Откуда у людей такое самомнение, будто от их личного участия или неучастия что-то может измениться? Вы неглупый человек, не мучайте себя, не вы – такдругой, не другой – так третий, разве непонятно?»
«То же и я говорил себе, видно, лучшего не придумано», – Сэйерс швырял плоские камни по глади волн, стараясь, чтобы галечные кругляшки подпрыгивали раз по десять, если повезет, и больше.
«Не ты – так другой». Может, так оно и есть? Даже те, кто выдумал А-бомбу, сначала ее создали, а только потом раскаялись, и то не все, а он начал каяться, еще не совершив деяния; не согрешишь – не покаешься, вздыхают с притворной скорбью не слишком строгие отцы церкви». Лишь однажды, когда Сэйерс повздорил с Эвелин и одиночество стало невыносимым, он рискнул обратиться к Чуди, вылезшему из воды после очередного отстрела крупняка и отлова вручную доверчивой мелюзги:
– У вас случается дурное настроение? – Сэйерс тоскливо смотрел на боксы с бактериальными и вирусными культурами, как бы подсказывая Чуди, что его дурное настроение связано как раз с тем, что в пробирке через каждые полчаса или час рождается новое поколение чудовищных созданий.
Пловец сорвал маску – по скулам, по лбу, с кончика носа стекала вода, – перехватил взгляд Сэйерса:
– Если люди не изменятся, они уничтожат друг друга даже без стрел, перегрызут друг другу глотки, и дело с Концом.
– Вот что вы придумали себе в оправдание… – Сэйерс зябко повел плечами, хотя духота не спадала.
– Я ничего не придумал, так оно и есть. Найджел, вы, возможно, в душе считаете, что я идиот?..
– Вовсе нет… – поспешно возразил Сэйерс.
Сэйерс допускал, что каждый из островитян терзается наедине с собой; советоваться о моральных трудностях не договаривались, да и Сидней, наверное, рекомендовал не только Сэйерсу каждый раз, когда посещал станцию: «Не думайте о чепухе! Откуда у людей такое самомнение, будто от их личного участия или неучастия что-то может измениться? Вы неглупый человек, не мучайте себя, не вы – такдругой, не другой – так третий, разве непонятно?»
«То же и я говорил себе, видно, лучшего не придумано», – Сэйерс швырял плоские камни по глади волн, стараясь, чтобы галечные кругляшки подпрыгивали раз по десять, если повезет, и больше.
«Не ты – так другой». Может, так оно и есть? Даже те, кто выдумал А-бомбу, сначала ее создали, а только потом раскаялись, и то не все, а он начал каяться, еще не совершив деяния; не согрешишь – не покаешься, вздыхают с притворной скорбью не слишком строгие отцы церкви». Лишь однажды, когда Сэйерс повздорил с Эвелин и одиночество стало невыносимым, он рискнул обратиться к Чуди, вылезшему из воды после очередного отстрела крупняка и отлова вручную доверчивой мелюзги:
– У вас случается дурное настроение? – Сэйерс тоскливо смотрел на боксы с бактериальными и вирусными культурами, как бы подсказывая Чуди, что его дурное настроение связано как раз с тем, что в пробирке через каждые полчаса или час рождается новое поколение чудовищных созданий.
Пловец сорвал маску – по скулам, по лбу, с кончика носа стекала вода, – перехватил взгляд Сэйерса:
– Если люди не изменятся, они уничтожат друг друга даже без стрел, перегрызут друг другу глотки, и дело с Концом.
– Вот что вы придумали себе в оправдание… – Сэйерс зябко повел плечами, хотя духота не спадала.
– Я ничего не придумал, так оно и есть. Найджел, вы, возможно, в душе считаете, что я идиот?..
– Вовсе нет… – поспешно возразил Сэйерс.