Золотой мираж   ::   Майкл Джудит

Эмма увидела, что он на нее смотрит, и улыбнулась ему, вспомнив, как понравилось ей его лицо с самой первой встречи, и подумала, как хорошо, что он отныне будет с ними, как отрадно, что можно увидеть его лицо, когда он смотрит на мать; она была единственная, которая напоминала Эмме о боли в этот радостный новогодний вечер. Она спокойно сидела в кресле, не задумываясь ни о чем надолго, позволяя вовлечь себя в тепло и любовь вокруг. Она чувствовала, что рассудок был чисто промыт, почти блестел, и был таким легким и мягким, чтобы что-нибудь удержать. Мысли и образы кружили в нем, не оставаясь дольше, чем на минуту. Врач сказала, что об этом не следует беспокоиться, она скоро придет в норму, но это беспокоило только Клер; Эмме было все равно. Ей было хорошо. Она могла думать обо всем, но ни о чем — настолько долго, чтобы это причинило боль.

Она увидела, как все пришли и сели рядом, и улыбнулась им, любя их всех. Их не волновало, говорит она что-нибудь или нет — а большую часть времени она была не расположена говорить — они просто любили ее и обращались как с королевой, и она любила их так сильно, что это едва могло вместиться в нее — как огонь в камине, пляшущий, вспыхнувший, завивающийся вокруг нее, теплый и светлый, наполняющий ее всю, не оставляя места ничему другому.

Теперь, когда столы были убраны, посудомойка загудела, а огонь весело набросился на новые дрова, подкинутые Алексом, все перешли в гостиную. Ханна села в кресло, Клер с Алексом на одной кушетке, Джина и Роз на другой. Дэвид уселся на пол, у ног Эммы.