Алкамен - театральный мальчик   ::   Говоров Александр

Лохматая, страшная, она причитала, словно пела:

- Несу дары скорби к твоему пепелицу, о город! Вместилище счастья, не по тебе ли плачут вороны, о горькая земля! Ногти, царапайте белые щеки, вопли, раздирайте сердце в клочья! Печаль, о-о-о! Печаль!

Все вторили ей, и становилось легче при виде такой театральной и яркой скорби.

Какой-то жрец заколол козленка, которого он привез из Афин. Люди его обступили, вытягивали шеи, напрягали глаза, стараясь разглядеть, как жрец копается во внутренностях - гадает.

- Печень совсем не видна, селезенка синяя, вся в жилках. Плохое, люди, предзнаменование. Горе готовят нам боги!

- Боги готовят горе тем, кто плачет, как женщина, у кого меч вываливается из рук! - раздался мужественный голос.

Фемистокл, окруженный стратегами, шел посредине толпы; отблеск зарева светился у него в глазах.

- Воины, мужи! - восклицал он. - Завтра или умрем, или победим!

Как всегда, единым словом он умел рассеять страхи, вселить надежду.

Мнесилох сразу выдвинулся из толпы, чтобы быть заметным. Вождь улыбнулся ему, расправил свои нахмуренные брови. Мнесилох издали показал подаренный меч; он как бы хотел сказать: я не зря его носил. И Фемистокл понял и помахал ему рукой. Тогда и я поднял над головой кинжальчик Фемистокла, чтобы стратег увидел запекшуюся кровь врагов. Но лицо стратега погасло; он, нахмурясь, заговорил о чем-то с воинами.

Мы с Мнесилохом посетили тихий домик, где среди других раненых стонала Мика.

- Плоха, очень плоха... - жаловалась нянька.