JК
Предатели по призванию :: Щербаненко Джорджо
Страница: 178 из 229Эвтаназия является совершенно недопустимой практикой, и смерть любого индивидуума должна происходить естественным путем, не зависящим от воли другого человека. Кроме обязанности помогать каждому пациенту всеми имеющимися средствами, врач призван до последнего поддерживать в нем надежду. Признавая свое заблуждение, даю слово, что подобное никогда впредь не повторится, и прошу восстановить меня в Ассоциации врачей – и так далее, и тому подобное.
– Да, – сказал он.
– Что значит – да? Ты напишешь такое заявление? Тогда вон машинка, садись и печатай, об остальном я позабочусь.
– Да – значит, что я подумаю.
Карруа явно хотел снова разразиться криком, но почему-то изменил свое намерение.
– По-моему, думать тут нечего. Впрочем, думай. Но только побыстрее. Профессор, который вызвался мне помочь, пробудет в Милане всего несколько дней.
– Хорошо, буду думать побыстрее. Я могу идти? – ледяным тоном спросил он.
– Да, синьор, можете идти! – рявкнул Карруа.
Он вышел из квестуры, на углу улицы Джардини остановился выкурить отечественную сигарету и успокоиться. Это оказалось легко, потому что Милан в эти дни слишком красив, даже вроде и на Милан не похож: такой чистый, прозрачный воздух, будто в Швейцарских Альпах, – должно быть, произошло какое-то атмосферное недоразумение; выкурив сигарету, он пошел дальше, на площади Кавур завернул под портик, в большой книжный магазин, где, кажется, собраны все книги на свете.
– Да, – сказал он.
– Что значит – да? Ты напишешь такое заявление? Тогда вон машинка, садись и печатай, об остальном я позабочусь.
– Да – значит, что я подумаю.
Карруа явно хотел снова разразиться криком, но почему-то изменил свое намерение.
– По-моему, думать тут нечего. Впрочем, думай. Но только побыстрее. Профессор, который вызвался мне помочь, пробудет в Милане всего несколько дней.
– Хорошо, буду думать побыстрее. Я могу идти? – ледяным тоном спросил он.
– Да, синьор, можете идти! – рявкнул Карруа.
Он вышел из квестуры, на углу улицы Джардини остановился выкурить отечественную сигарету и успокоиться. Это оказалось легко, потому что Милан в эти дни слишком красив, даже вроде и на Милан не похож: такой чистый, прозрачный воздух, будто в Швейцарских Альпах, – должно быть, произошло какое-то атмосферное недоразумение; выкурив сигарету, он пошел дальше, на площади Кавур завернул под портик, в большой книжный магазин, где, кажется, собраны все книги на свете.