Авиаторы об авиации   ::   Галлай Марк Лазаревич

Даже терпимость Экзюпери, столь привлекательную в плане личных

отношений, труднее понять, когда писатель распространяет ее на категории более

широкие: «К чему спорить об идеологиях? Любую из них можно подкрепить

доказательствами, и все они противоречат друг другу, и от этих споров только

теряешь всякуюнадежду на спасение людей».



О каких идеологиях идет здесь речь? Правомерно ли распространять такое

безразлично-снисходительное отношение, скажем, на идеологию фашизма? Конечно

нет — и это не только наш ответ, но и ответ самого Экзюпери, который,

столкнувшись с фашизмом, что называется, лицом к лицу, без малейших колебаний

стал его решительным противником. Не помогли никакие попытки многих официальных

и полуофициальных лиц, начиная с будущего фактического гаулейтера оккупированной

Франции Отто Абеца, усиленно старавшихся использовать поездку Сент-Экзюпери в

Германию, чтобы создать у него положительное впечатление от гитлеризма.



Ничего фашистского, начиная от антисемитизма, как и расовой нетерпимости

вообще, и кончая пресловутым «порядком ради порядка», писатель не приемлет с

первого взгляда и навсегда. «В мире, где воцарился бы Гитлер, для меня нет

места», — решительно заявляет он.



А позднее — в «Письме к генералу Икс», не опубликованном на русском

языке, но приведенном в выдержках в комментариях к однотомнику Р.

Грачевым, — Экзюпери бросает фашизму горячие слова обвинения: «В нацизме я

ненавижу тоталитаризм, к которому он стремится по самой своей природе... А

будущих Ван-Гогов, будущих Сезаннов, одаренных людей, не выносящих

приспособленчества, запирают ненадежнее в концлагере, чтобы кормить олеографиями

покорное стадо...