Бабаев   ::   Сергеев-Ценский Сергей

- А если бы я присел, когда крикнул, и тут же бы поднялся, тогда что?

- Я ваш рост помнил тогда... поэтому и взял выше головы.

- Вы были... пьяны тогда, - зло сказал Бабаев.

- Нет, - мотнул головой Селенгинский, - навеселе, но не пьян.

- Наконец, рука могла бы дрогнуть, и конец! - последнее, что мог, высказал Бабаев.

- У меня? Рука дрогнуть?.. - Селенгинский удивленно поднял брови... - Я в туза пулю в пулю вгоняю... На двенадцать шагов в копейку бил!.. Что вы?.. Все призы в полку выбивал...

Бабаев смотрел на него долго и открыто. Ничего не говорил, только впитывал его глазами, и показалось ему, что в нем самом ослабло что-то, какая-то тугая пружина, что он стал ниже и мягче, точно вынули из него ребра. Селенгинского он видел теперь всего, вместе с его койкой, с рыжим одеялом, с костылем внизу около табурета, - все это теперь было Селенгинский, все было неподвижное, застывшее, как две тишины: здесь и за окнами. У него в голове звенело что-то, но мысль, отчетливая и одинокая, лепилась там, одевалась в слова, чтобы выйти наружу: нельзя выходить мысли неодетой. И Селенгинский дождался.

- Это я стрелял в вас по голосу, но выше не взял... взял ниже... глухо сказал, наконец, Бабаев.

- А-а... - выдохнул из себя Селенгинский и сел.