Страница:
257 из 284
- Дай, я своим платком вытру: у меня чистый.
Она посмотрела на него поворотом мокрых глаз.
- Зачем? Пусть!..
Может быть, почудилось, что он пожалел ее, и она заплакала снова.
- Ну, можешь нюнить дальше, а я пойду, - поднялся Бабаев.
- Куда?
- Туда, где песни поют.
Должно быть, подслушивал кто-то за дверью в соседнем номере. Кто-то откачнулся от двери, так, что скрипнули филенки, и задорный, насмешливый женский голос запел звонким речитативом:
Забыты нежные лобзанья,
Уснула страсть, прошла любовь...
оборвал на высокой ноте и рассмеялся.
За другой дверью номерной бойко прошел по коридору, и за ним еще чьи-то неровные шаги.
- Дверей тут совсем не нужно; это чья-то насмешка, - сказал Бабаев. Не правда ли? Нужно открыть все двери.
- Это уж такая гостиница, - не поняла она. - На это нечего обижаться сюда только за этим и ходят.
Лицо ее оттого, что было заплакано, казалось припухшим, и было странно Бабаеву, что она плакала и курила.
- Нужно открыть все двери настежь, везде! - с силой повторил Бабаев. Потому что нет стыда, и не должно быть! Из спален сделали какие-то баррикады для мысли, и оттого тесно и глупо жить! И псаломщику, моему хозяину, нужно сказать во всеуслышанье: "Это не твой сын плачет у меня за стеною, а мой, мой, мой! И ничего в этом нет ни унизительного, ни страшного!.." Вообще нет ничего ни страшного, ни низкого - правда?.. Есть степени падения, и нет самого падения, есть степени злодейства - и нет злодейства...
|< Пред. 255 256 257 258 259 След. >|